Но вопросов мне не задавали, да я бы и не дал на них правдивых ответов.

В Каэрлеоне мне отвели место в королевских палатах рядом с покоями Артура. Два юных пажа, поглядывая на меня с любопытством, проводили меня по коридорам, сквозь толпы слуг. Здесь многие меня знали и все слышали о моих необыкновенных приключениях – кто спешил поскорее пройти мимо, делая знак, предохраняющий от чар, но были и такие, что обращались ко мне с приветствиями и предлагали услуги. Наконец мы добрались до места. В богатых покоях дожидался дворецкий, который разложил передо мной дорогие одежды, присланные мне на выбор королем, и украшения из королевских сундуков. Я разочаровал его, выбрав не золотую и серебряную парчу, не переливчатый шелк, не синий, алый или зеленый бархат, а простой теплый балахон из темно-вишневого сукна с золоченым кожаным поясом и такие же сандалии. Вежливо пробормотав: «Я велю принести огня и горячей воды, господин», он удалился. К моему удивлению, пажам он тоже сделал знак удалиться, и я остался один.

Давно уже наступило время зажигать огни. Я сел у окна, за которым медленно угасало небо, из багрового становясь лиловым, и стал дожидаться, когда вернутся пажи со светильниками.

Когда дверь отворилась, я не оглянулся. В комнате затрепетал свет внесенного факела, небо за окном сразу потемнело, выступили слабые, молодые звезды. Паж у меня за спиной, неслышно ступая, зажигая лампу за лампой, покуда комнату не залил яркий, ясный свет.

Я устал с дороги, чувства мои после испытанных переживаний дремали. Но надо было стряхнуть оцепенение и заставить себя приготовиться к предстоящему пиршеству. Мальчик вышел, чтобы вставить факел обратно в железную скобу на стене коридора. Дверь он не закрыл.

Я встал.

– Спасибо, – сказал я ему. – А теперь, если не почтешь за труд ...

И не договорил. Это был не паж, а Вивиана. Она быстро проскользнула обратно в комнату и встала спиной к двери, глядя прямо на меня. На ней было длинное серое платье, вышитое серебром, серебро поблескивало и в волосах, распущенных по плечам. А лицо бледное, и глаза глубокие и темные, и, пока я разглядывал ее, они вдруг через край наполнились слезами.

В следующее мгновение она уже была подле меня и обвила руками мою шею, смеясь, и плача, и целуя меня, и бессвязно бормоча какие-то слова, не имеющие иного смысла, кроме того только, что я жив, а она все это время оплакивала меня как мертвого.

– Это все чары, – твердила она изумленно и испуганно. – Чары, которые много сильнее тех, что подвластны мне. А ты говорил, что передал мне свою магическую силу. Как я могла поверить ? Ах, Мерлин, Мерлин..

Что бы ни произошло, какие бы причины ни увели ее от меня, какие бы обманы ни ослепили – все это теперь не имело значения. Я крепко прижал ее к себе, голова ее склонилась мне на грудь, моя щека касается ее волос, и я слышу, как она твердит, будто дитя:

– Это ты. Это в самом деле ты! Вернулся! О, это все магия. Ты по-прежнему величайший волшебник мира.

– Нет, это всего лишь болезнь, Вивиана. Она всех вас ввела в заблуждение. Это не магия. Магию я передал тебе.