– Хватит ждать! – сказал он самому себе.
Из рулона промасленной ткани царевич вытащил еще одну ракету и поставил на подставку головкой к небу. Ввысь ракета взмыла, свистя, как фигурная стрела, которую порой используют монголы. Тумены, оставшиеся при Хубилае, ждали сигнала и, увидев ракету, начали переправляться. Если противоположный берег до сих пор находится под контролем сунцев, переправляться придется без должной страховки и осторожности. Лучники могли бы их прикрыть, да во тьме толком не прицелишься. Хубилай обнажил меч: его тяжесть успокаивала.
Конь царевича вошел в воду у переправы, с тысячами других пытаясь перейти реку легким галопом. Конь угодил в яму, споткнулся, и всадник быстро спрятал меч в ножны. Лучше так, чем потерять. Хубилай покраснел от смущения: чтобы сохранить равновесие, понадобились обе руки, и теперь он отчаянно ими размахивал.
Конь фыркал и ржал. Наконец он забрался на берег и вместе с другими поскакал дальше. Хубилай не совладал бы с ним при всем желании, поэтому сломя голову мчался на звуки битвы. Планы, которые он составил, мигом рассыпались: царевич не понимал ни где какой тумен, ни куда скачет сам. Палатки горели, в отблесках пламени он видел великое множество людей. Опасался лишь одного – по ошибке напасть на тумены Баяра. Бесполезно надеяться уловить монгольскую речь или дробь барабанов. Шум, который поднимали кони, топил любые звуки, да еще при переправе Хубилаю в ухо попала вода, и он наполовину оглох.
Ярдов за двести от Хубилая первые ряды переправившихся встретились с сунскими воинами, удирающими от туменов Баяра. До переправы монголы не натягивали тетиву на луки и до столкновения с врагом едва успели обнажить мечи. Остановить или развернуть их в другую сторону Хубилай не мог. Зажатый меж несущимися лошадьми, он неотвратимо двигался вперед. Постучал себя по виску, чтобы прочистить ухо, и ощутил, как сильно воздух пахнет кровью. Понемногу Хубилай начал осознавать, что вопреки всем плюсам внезапной ночной атаки велика опасность хаоса. Впереди он услышал громкие голоса и вопли торжествующих монголов, которые не спутаешь ни с чем. По положению луны он попробовал определить, который час, и спросил себя, куда пропал Урянхатай. Своего орлока он не видел с начала канонады. Вопли усилились, и Хубилай поскакал на них, ведомый еще и заревом горящих палаток: огонь распространялся по речной долине.
Хубилай остановился, узрев три горящие повозки, поваленные рядом друг с другом. К своему огромному облегчению, он увидел там Баяра, который выкрикивал приказы и наводил подобие порядка. Баяр заметил Хубилая, ухмыльнулся и подъехал к нему.
– Добрая половина врагов сдались, – объявил он.
Пропахший кровью и дымом, военачальник ликовал. Хубилай старательно изобразил холодное равнодушие, вдруг вспомнив, что нужно держаться с достоинством, панибратство исключено. Баяр будто и не заметил этого.
– Мы разбили их лучшие полки, – продолжал он. – Уцелевшие сложили оружие. До восхода солнца подробности не выясню, только этой ночью контратака маловероятна. Победа за тобой, господин.