Хубилай вздохнул и поскакал прочь от границы. Сунская кампания закончилась, и он молил небесного отца, чтобы еще хоть раз в жизни увидеть юг.

Хан знал: пересекая границу, он попадает на территорию, сообщающуюся с Каракорумом. Перемещение туменов не скрыть от ямщиков – один из них тотчас отправится в путь, точнее, на первый этап пути, который ведет к Арик-бокэ. Выход существовал только один; Хубилай обсудил его и с Баяром, и с Урянхатаем. Возражал только Салсанан, но хан к нему не прислушался. Темник еще слишком мало воевал с сунцами и уважения пока не заслужил. Хубилаю очень понравился вариант оставить Салсанана орлоком цзиньских земель.

Первый ям они увидели на перепутье милях в десяти от границы. Его разграбили, коней забрали, а ямщики стали воинами Баяра. Хубилай проехал мимо с дурным предчувствием. Ведь это только начало, Баяру поручено уничтожить все ямы на цзиньской территории. Этим поручением Хубилай объявил войну младшему брату. Сделанного не воротишь. Хан ступил на путь, который приведет его либо к смерти, либо в Каракорум. Поначалу он ехал стиснув зубы, но постепенно ему полегчало. На севере лежал Шанду, где он оставит сопровождающих лагерь, в том числе и Чаби с новорожденной дочерью. Чинким поедет с ним, он уже достаточно взрослый. Хубилай кивнул себе. В Шанду его воины получат свежих коней и провизию на месяц. Дальше они поедут почти как разбойники, быстрее воинов Чингисхана. Здорово вершить свою судьбу. Выбор сделан. Сомнения в прошлом.

Арик-бокэ подвел тетиву лука к щеке – оперение стрелы скользнуло по лицу – и выстрелил. Стрела взмыла в воздух и поразила цель – вонзилась рыжеватому оленю в шею; тот упал, дико лягая воздух копытами. Ловчие с восторженными воплями пришпорили коней, поскакали к животному и перерезали ему горло. Один из них поднял оленя за рога и показал Арик-бокэ. Самец попался красивый, с длинной шеей, но хан скакал дальше. Облава, которую устроил Алгу, была в самом разгаре. Кольцо диаметром в десятки миль постепенно сжималось вокруг попавших в него зверей. Охота началась затемно – полуденный зной в местности вокруг Самарканда и Бухары располагал к отдыху. Солнце стояло высоко, Арик-бокэ обливался потом. Неподалеку хрюкали кабаны, зайцы разбегались из-под конских копыт, но хан забыл о них, услышав хриплый рык леопарда. Он развернулся в седле и сдавленно выругался: Айгирн, дочь Алгу, уже приготовилась к атаке и подняла копье. Айгирн означает «прекрасная луна», но Арик-бокэ она больше напоминала крепкого хайнага[27] с клочковатой шерстью и необузданным нравом. Не женщина, а непонятно что – плечи широкие, спина крепкая, а грудь едва заметна.

В толчее животных мелькнул гибкий темно-желтый силуэт, и Арик-бокэ крикнул девице, чтобы убиралась с дороги. Так быстро способен двигаться лишь персидский леопард – у хана аж сердце екнуло. Он рванул вперед и едва не столкнулся с Айгирн; ее конь танцевал перед ним, не давая прицелиться. Вопли охотников смешались со звериным воем, и девушка либо не услышала Арик-бокэ, либо не отреагировала. Он крикнул снова, но Айгирн уже ударила копьем золотисто-черного зверя, который чуть не проскочил меж копытами ее коня. Леопард оскалился, завыл и словно обвил березовое копье, которое вонзилось ему в грудь. Радостный вопль Айгирн показался Арик-бокэ таким же безобразным, как она сама. Он снова выругался, а девица соскочила с коня и вытащила короткий меч, очень напоминавший мясницкий нож. Леопард опасен даже с копьем в груди, и Арик-бокэ снова крикнул Айгирн, чтобы посторонилась. В очередной раз она не то не услышала его, не то не захотела услышать, и хан опустил лук, осыпая девицу проклятьями. Так и подмывало наказать ее за строптивость – швырнуть в нее копье, но Арик-бокэ сдержался. С отвращением он посмотрел, как девица перерезает леопарду горло, и развернул коня в другую сторону.