— Фи! Феня! — ответила, вспыхнув, хорошенькая брюнетка.

— Что же, Феня, может быть, во сто крат красивее Клеопатры!

— Вы военный?

— Был!

— Отчего же перестали? Не нравится?

— Нет! Пришлось выйти, — сказал Брыков, покачав головой.

Сидевшие подле него офицеры окинули его подозрительным взглядом.

Семен Павлович понял их взгляды и вспыхнул.

— Случилась престранная история, — сказал он и тут же рассказал все происшедшее с ним.

— Как? — произнес Башуцкий. — Выходит, вы теперь…

— Живой мертвец! — ответил Брыков со смехом.

— Ай! Какой ужас! — воскликнула рыженькая Анюта.

— Глупая! — сказала Маша. — Ведь это только по бумагам.

— Мне вас жалко, — шепнула Брыкову Виола, пожимая ему руку, и он благодарно кивнул ей головой.

— Господа, игра начинается! Пожалуйста! — провозгласил хозяин, обходя комнаты.

— Все устроил? — спросил Башуцкий. — И окна? И Степку послал?

— Все!

— Идемте! — Башуцкий встал и сказал, обращаясь к Семену Павловичу: — У нас, батюшка, здесь столица, особые порядки! Дольше девяти часов сидеть нельзя. Должны огни гасить, а в карты — ни-ни! Вот и делаем: окна занавешиваем так, что ни огонька не видно, и денщиков на дозор посылаем! Идемте!

— Возьми и меня! — сказала Виола. — Тебе, как мертвецу, счастье будет!

— Пойдем! — ответил Семен Павлович.

В комнате метал Вишняков. Громче всех раздавался голос Башилова.

— Что за игра? — подходя к столу, спросил Брыков.

— Экарте! — ответил Башилов и шепнул: — Дай десять золотых, продулся:

— Играй со мной! — сказал Брыков и, вынув деньги, поставил их на поле.

— Ваша! — через минуту сказал Вишняков.

Брыков беспечно подвинул выигрыш и оставил все деньги на том же месте.

— Ваша! — опять ответил Вишняков.

— Эге! Да ему везет!

— Я говорила! — закричала Виола.

— Ну и я! — сказал Башилов.

— Стой, а я передвину! Хочешь, двигай и ты!

— Нет, я оставлю!

— Ваша! — бледнея объявил банкомет, равнодушно беря ставку Башилова. — Тогда снова — по-банку!.. — сказал Брыков, в то же время задумав: «Выиграю здесь — значит, и дело выиграю!»

— Ваша! — раздался общий крик, и Вишняков бросил карты.

— Выиграю! — радостно сказал Брыков и дал Виоле целую горсть золотых. — Бери! — сказал он тихонько Башилову. — Я дальше играть не буду.

— Полиция! — вдруг закричал, вбегая в комнату, денщик.

Почти тотчас в комнатах погасли все свечи. Началась какая-то суматоха.

— Бежим! — шепнула Брыкову Виола и потянула его за руку. Он послушно пошел за ней. — Сюда, сюда! Стой! Я найду свою тальму. Ну, вот. Пойдем!

Это все происходило в темноте. Они как будто вышли из комнат, когда до них донесся властный голос:

— Приказываю открыть!

— Теперь бежим! — шепнула Виола.

Они очутились на дворе. Луна ярко светила, и Брыков увидел Зеленую лужайку, низкий забор и за ним сад.

— Ты помоги мне перелезть, — сказала девушка, — а потом в сам.

Брыкову стало смешно. Он, без шинели и шляпы, в одном фраке, пересаживал через забор красавицу в кружевной тальме. Но тут же он вспомнил, что может быть схвачен полицией, и, почти перебросив через забор Виолу, сам в один миг очутился на его гребне и спустился в какой-то сад.