– Я уверена, что она о нем не вспоминает, – отчего-то продолжала злиться на подругу Маша. Наверное, оттого, что Аля вчера жалела больше себя, чем Киру. И от Маши того же хотела.

– У нее теперь своя семья. Машенька, редко кто вспоминает первую любовь…

Они говорили ни о чем, но гадкое чувство отступало, и Маше больше не было дела до Тополева и его мнения о Павле.

Положив трубку, она снова заварила чай и на этот раз выпила его с удовольствием.

Бывшего тетиного мужа дядю Гену она видела редко. Дядя говорил громко, постоянно шутил, смешил Машиных родителей и саму Машу. Рядом с ним Лена казалась молчаливой и неприметной, но тем не менее оба они производили впечатление вполне гармоничной пары.

То, что дядя любит выпить лишнего, Лена не то чтобы скрывала, просто не афишировала, но Маша знала. Иногда об этом говорили родители, иногда дядя действительно показывался не в лучшем виде. Но когда Лена подала на развод, в семье был шок. Мама даже делала попытки примирить супругов, только попытки оказались тщетными.

То ли у тети лопнуло терпение, то ли еще что-то послужило толчком для развода, Маша так и не узнала. Впрочем, она не слишком и пыталась это узнать.

Вторую половину дня она опять пробездельничала, а когда наконец Павел пришел с работы, она повисла у него на шее и прошептала:

– Я тебя очень люблю, Паш. И пускай нам все завидуют.

– Кто нам завидует? – улыбнулся он, легонько ее отстранив – она мешала ему переодеться.

– Не знаю, – пожала плечами Маша и засмеялась. – Пусть все завидуют.

– Пусть, – поцеловал ее муж. – Я тебя тоже очень люблю.

Только проваливаясь в сон, Маша опять вспомнила Тополева, но теперь это ей настроения не испортило. На свете полно дураков, не обращать же на каждого внимание.

Похороны прошли как будто мимо Киры. Утром приехали Маша с Павлом, подождали, пока она оденется, повезли в морг. День выдался безоблачный, и Кира жмурилась, потому что солнце светило прямо в окно машины, а темные очки она взять не догадалась. Не положила в сумку.

Людей у морга было много, к ней подходили, соболезновали, она кивала и удивлялась тому, что чувствует здесь себя посторонней.

Маша отходила, с кем-то разговаривала, Кира начинала искать ее глазами, и Маша подбегала снова. Кира ждала, когда наконец увидит брата и попросит, чтобы он ее простил, но вместо брата среди цветов лежал кто-то другой, похожий на Дениса, но все-таки не он.

И оттого, что ей не у кого было попросить прощения, Кира наконец заплакала и плакала, не переставая, до самого вечера. Она и ночью плакала, вставала, доставала из комода очередной носовой платок, засыпала ненадолго и просыпалась снова.

Утром позвонила заведующая, сказала, что Кире выделили материальную помощь, спросила, когда Кира начнет работать.

– Хоть сейчас, – сказала Кира. Опомнилась, поблагодарила за помощь.

Сидеть одной дома было тошно.

– Ой, как хорошо, Кирочка! – обрадовалась заведующая. – А то девочки совсем замучились, у всех семьи, дети, сама понимаешь.

Кира пообещала приехать как можно быстрее, подкрасила опухшую физиономию и до вечера терпеливо улыбалась клиенткам.