Маша обомлела, подруга давно не была той, прежней Кирой, с которой всем и всегда было весело. Маша думала, Кира навсегда утратила способность веселиться по любому поводу.

– Я вчера такое видела!..

Кира рассказывала, как нянька Алиного сына накинулась на бедную мигрантку, Маша улыбалась.

– Аля выбросила сумку в контейнер. Я видела, – сообщила Маша.

– Когда?

– Когда мы с тобой к ней потащились и в кустах прятались. Когда же еще? Подошла к контейнеру и бросила сумку. А ты что, не видела?

– Нет, – призналась Кира и хмыкнула. – Ты бы выбросила хорошую сумку?

– Я бы нет, но у богатых свои причуды. А зачем ты опять туда ходила? – догадываясь, спросила Маша.

Кира вздохнула, Маша вздохнула тоже. Ясно зачем – посмотреть на мальчика. Ничего хорошего из того, что делала подруга, выйти не могло, но Маша не стала ее поучать. Они давно взрослые люди, у них свои головы на плечах.

Подруги еще поболтали, потом Кира с кем-то заговорила, с клиенткой, наверное, и разговор пришлось прервать.

А потом раздался звонок, которого Маша совсем не ожидала. Вернее, очень хотела, чтобы этого звонка не было.

– Маш, – робко произнесла Варя. – Ты не знаешь, Нинуля на меня дуется? Паша тебе ничего не говорил?

«Нет, – хотелось ответить Маше. – Я ничего не знаю».

Пусть они разбираются между собой сами. Ее это не касается.

– Звони, поезжай и кланяйся, – сказала Маша. – И Сереже скажи. Нинуля вычеркнула вас из завещания.

Павел совершает свои поступки, а она будет совершать свои.

Лена не права, остаться одной не самое страшное. Самое страшное – перестать быть собой.

День тянулся медленно. Анатолий Михайлович решал срочные вопросы, подписывал бумаги и старательно пытался отключиться от того, что ему предстояло сделать. Временами получалось. Одно из совещаний вышло бурным, он едва не сорвался на крик, стараясь остудить не в меру ретивого подчиненного. Обычно Анатолий Михайлович инициативу снизу поощрял и искренне относился к ней всерьез, не только на словах. Сегодня раздражало все. А особенно почему-то секретарша. Секретарша тайком хихикала в трубку, смотрела на него сияющими глазами и улыбалась во весь рот. Наверное, вечером отправится на свидание. Дура!

На секретаршу он, слава богу, голоса не повысил, заставил себя улыбнуться, прощаясь.

К салону красоты подъехал за полтора часа до закрытия. Медленно прошелся вдоль дверей, вернулся к машине. У самого салона припарковаться не удалось, он пристроился у поворота к салону. Если Кира пойдет к метро, лучшего места не найти. Второй выход вел к парку, и Анатолий Михайлович успокаивал себя тем, что едва ли девушка отправится гулять после долгого рабочего дня.

Со стороны салона выехал «Опель». Анатолий Михайлович выбрался из машины, посмотрел – освободилось место почти у нужной ему двери. Быстро переставил машину и опять принялся терпеливо ждать.

Он едва не застонал, увидев остановившуюся почти рядом с ним «Тойоту». Навалилась мутная тяжелая усталость, а самое страшное – сосущее предчувствие беды.

Кира появилась минут через пять. Повозилась с замком, впорхнула в «Тойоту». Он, конечно, проводил «Тойоту» до Кириного подъезда, понаблюдал, как парочка скрылась за дверью.