Съели его казаки.
ТАК И ОСТАЛСЯ
Лазутка Дятлов роптал на Разина. Что бы Разин ни сделал, как бы ни поступил, выходило, со слов Лазутки, что сделал Степан Тимофеевич неверно, что как раз по-другому тут стоило поступить.
Когда в начале похода дал Разин команду идти на Астрахань, Дятлов сразу начал мутить людей:
— Зазря мы идем на Астрахань. Не туда атаман ведет. Напрасно тратим время. Нам бы сразу идти на Москву, на север. Там царь и главные силы дворянства сидят.
— Нет, верно, что раньше идем на юг, — отвечали Лазутке разинцы. — Прав Степан Тимофеевич. Астрахань сильная крепость. Нельзя, чтобы у похода осталась она за спиной, боярским ножом торчала. Если Астрахань будет нашей, вся Волга у нас в руках.
Когда в Царицыне Разин приказал чинить кремль, Дятлов и здесь, как петух, шумел:
— Да чего же его чинить! Город мы взяли. Зачем нам стены? Нет бы, бревна раздать на дрова людишкам.
— Эх, Лазутка, Лазутка, местом сидячим думаешь, — отвечали Дятлову разинцы. — Пока на Руси боярство, стены и нам нужны. Рано рушить валы и крепости. Правильно сделал Разин.
Тем, что Степан Тимофеевич дал команду равнять крестьян с казаками, Дятлов и вовсе был недоволен. Ходил среди казаков, кричал:
— Да как же так можно равнять казака с мужиком? Мужик отродясь холоп, казак с малолетства вольный. Как же так, меня и холопа в одну телегу!
— Нет твоей правды, нет, — отвечают Лазутке разинцы. — В том и великая сила похода, что равняет Степан Тимофеич людей. Оттого и прут к нему новые тысячи. Мужик ли, казак, горожанин — каждый для воли и счастья рожден на свет. Вот и выходит, что Разин прав.
Не унимался Дятлов:
— Не так, не так поступает Разин.
По любому поводу с осуждающим словом Лазутка лезет.
Ругал он Разина и за то, что очень крут атаман с теми, кто засыпал в дозорах:
— Не жалеет людишек Разин, не ценит казацкую кровь!
И за то, что, заметив склонность к спиртному, приказал Степан Тимофеевич всыпать кнутов Гавриилу Копейке.
— Что же, выпить нельзя казаку?
И даже за то, что заставил Разин Гуся и Присевку заниматься грамотой.
— Зачем же мучить зазря казаков? Что мы — поповского роду-племени! Да я бы…
— Ты бы, — смеялись в ответ казаки.
Все знали, что Дятлов завидовал Разину. Лазутка и сам норовил в атаманы. Мечтал стать хотя бы сотником, хотя бы десятником.
Только не избирали люди почему-то его в атаманы. Даже в сотники, даже хотя бы в десятники. Был он Лазуткой, да так и остался.
ТРУБКА
Была у Разина трубка. Любимая. Из ясеня.
И вот обронил Степан Тимофеевич трубку. Стоял у борта на струге. Шлепнулась трубка в воду. Буль — и пошла на дно.
— Эка напасть! — ругнулся Степан Тимофеевич. — Примета к тому же недобрая.
Трубка досталась ему от отца. А отцу, говорят, от деда.
— Да мы ее враз! — тут же вызвались казаки.
Остановили разинцы струг. Разделись. И в воду. Ныряли, ныряли. Доставали до самого дна. А Волга — река не мелкая. Запыхались. Измучились. Нет атамановой трубки.
— Весла в воду, — скомандовал Разин.
Так и осталась трубка на дне речном.
Погрустил, конечно, Степан Тимофеевич. Да что же делать. «Что с воза упало, то пропало» — не зря в народе так говорят.