Коллеги вновь двинулись вперед по тротуару. Спустя некоторое время Азим стал излагать свои предположения вслух:

— Полагаю, мы оба согласны с утверждением, что попытка кражи со взломом, происшедшая в заведении в конце января, прямо связана с интересующими нас преступлениями? Могу предположить, что убийца проник внутрь здания с целью ознакомиться с личными делами детей и по неизвестным пока причинам выбрал тех, которые посещали ваши сеансы чтения. Убийца также мог выяснить черты характера будущих жертв, прочитав составленные преподавателями отзывы о детях.

— Согласен. Он оценил их характер, их личные качества с помощью отчетов учителей. Он выяснил важнейшие психологические особенности этих детей, хотя бы некоторые из присущих им слабостей и, следовательно, мог понять, как их можно выманить из дома.

— Тем более что, по словам господина Хэмфриса, они все были очень любознательными. Кстати, как вам директор заведения?

— Мне он не понравился.

— Рад это слышать. Полностью разделяю ваше мнение. А теперь скажите, хоть мне и очень грустно возвращаться к этому вопросу, почему этот врач, доктор Корк, ничего не сказал вам во время вскрытия несчастного мальчика? Он же его узнал, разве нет? Ведь именно он, в конце концов, был одним из врачей, которые проводили медицинский осмотр учеников заведения. Значит, он наверняка узнал этого ребенка, не так ли?

— Полагаю, что доктор его узнал, — ответил Джереми, мрачный как туча. — И даже дал мне это понять — в свойственной ему манере. Но это прежде всего профессионал.

В течение нескольких секунд Азим ждал продолжения, а затем удивленно поднял брови.

— Каков план наших действий на вторую половину дня? — наконец спросил он.

Джереми по-прежнему двигался вперед, рассматривая проезжавшие мимо машины.

— Вы занимаетесь своим отчетом; мне же нужно немного побыть одному и подумать.

Азим открыл рот, но предпочел промолчать. Детективы расстались. Джереми остановился напротив Центрального вокзала пообедать. Затем некоторое время двигался вдоль железнодорожных путей и наконец пересек их, направляясь к своему дому. Он вошел под навес, радуясь, что здесь можно найти хоть немного тени, и тут же замедлил шаги, насторожившись, — почувствовал покалывание в затылке. Хороший охотник, Мэтсон умел безоглядно доверять своим органам чувств и интуиции: он в опасности, и угроза близка.

Марион перечитала последние строчки дневника: «Я тут же остановился. Дрожь в затылке, тянущее чувство в основании ушей — я знал, что это означает. Благодаря охоте на землях, где обитает множество африканских хищников, у меня развилась интуиция, свойственная только существам, живущим в мире дикой природы. Я мог распознать сигнал о возможной опасности, который возникает в результате связи тела с первобытной частью сознания. Предельная концентрация органов чувств позволила мне уловить мельчайшие изменения окружающей обстановки и заранее предвидеть неминуемую угрозу».

Рассказ о расследовании становился все более интригующим, а теперь он еще и оказался приправлен активными действиями. Марион была всецело захвачена повествованием. Этот Хэмфрис, директор благотворительного учреждения, показался ей странным. Конечно, следовало делать скидку на то, что все прочитанное ею излагалось с субъективной точки зрения Джереми Мэтсона. В конце концов, ее собственные выводы получались по меньшей мере пристрастными, а то и вообще полностью соответствовали взглядам самого детектива. Как бы там ни было, все убитые дети имели прямое отношение к учреждению, и это следует назвать не случайным совпадением, но, скорее, связью между убийцей и жертвами. Оставалось пройти по ниточке до конца.