— Приготовься познакомиться с ним как следует.

Я начал разъезжать. Я, который до сих пор знал только двуколку, стал привыкать к междугородным автобусам, поездам, взятым напрокат машинам. Время от времени я ездил в Трапани, Рьези, Виллальбу, Муссомели, Фавару. Но чаще всего в Палермо.

Сначала дело всегда шло о разных поручениях. Разумеется, поручениях доверительных. Приблизительно раз в месяц я ездил, например, в областное управление. Во времена, когда областное правительство возглавлял Лa Лоджа, асессором по здравоохранению был Милаццо. Я разговаривал с его секретарем, всегда одним и тем же. Дело шло о новой больнице в Корлеоне, строить которую закончили еще в 1952 году. Но, насколько я мог понять, Доктор не хотел, чтобы она была открыта.

Иногда выпадала несколько необычная работа. Это не были дела Доктора: Палермо не входил в его зону. Речь шла о друзьях, просивших помочь, когда им нужен был человек, которого бы никто там не знал. Происходило это всегда одинаково. Я ожидал в условленном месте, чаще всего на вокзале. Человек, приходивший за мной, объяснял, куда идти. Как правило, работал я в одиночку. Речь шла о том, чтобы поговорить с каким-нибудь начальником на стройке, или с государственным чиновником, или с коммерсантом — людьми, которые увиливали от выполнения своих обязательств. Мне удавалось убедить их почти мгновенно. Лишь однажды пришлось проломить кому-то голову. Этот тип пытался меня уверить, что не боится таких, как я, и даже пустил в ход руки. Тогда я хватил его рукояткой пистолета по лбу и он замертво повалился на землю. Но не знаю, действительно он умер или нет.

Как бы то ни было, при каждой поездке в Палермо я не пропускал случая пообедать в одном из ресторанов в районе Романьоло с террасой, выходящей прямо на море: в те времена там они попадались на каждом шагу. Лучшим из них был Спано, но я довольствовался и другими, и всякий раз это было настоящее пиршество: спагетти с улитками, жареная рыба и мороженое. Потом я снимал ботинки и босиком шел по воде вдоль берега. Но никогда не купался, так как там вечно было полно народа и все дочерна загорелые, а я, если бы разделся, был белый-белый. А кроме того, я совсем не умел плавать. Зимой же я заходил в одну большую закусочную в центре, заказывал что-нибудь себе по вкусу, а потом прогуливаясь доходил пешком до Форо Италико, любуясь издали морем.

Но в основном я работал у себя в городке. Случалось, бездельничал целыми неделями, но выпадали дни, когда некогда было даже перекусить. В 1955 году, во время июньских областных выборов, мне пришлось попотеть больше, чем когда-то в поле у себя в селении на уборке урожая. Доктор, который возглавлял в Корлеоне секцию Христианско-демократической партии, не желал слышать каких-либо разговоров о коммунизме, а так как из Палермо к нам приезжали люди вести пропаганду за серп и молот,[20] то нам приходилось разбиваться в лепешку, чтобы поскорее выпроводить их прочь. Целыми днями я из конца в конец прочесывал городок — то пешком, то верхом, как придется.

Нельзя было пропустить ни одного предвыборного митинга. В отношении митингов у Доктора и его друзей не возникало проблем, так как он умел общаться с людьми, и поскольку он заправлял и в больнице «деи Бьянки», и в ассоциации землевладельцев, да и вообще у него везде была рука, то на его митингах народу хватало. Но надо было держать под контролем другие митинги, примечать, кто на них пришел, кто кому аплодирует, кто активничает.