— У тебя еще двадцать минут.

В свою комнату Киллиан вернулся в 20:15, быстро принял душ и обработал все тело дезодорантом.

Дверь в квартиру Клары он открыл своим ключом. Наверняка Урсула подсматривала в глазок, но его это не волновало. На какое-то время она оставит его в покое. Как обычно, он разулся практически на пороге, чтобы не оставить следов.

Вернув фотографию Клары и ее подруг в альбом, он пошел на кухню и всмотрелся в одну деталь, которая его всегда интриговала: на холодильнике, под несколькими магнитами, висела вырванная из журнала фотография актрисы Кортни Кокс в одном купальнике. Эта журнальная страница всегда вызывала у него беспокойство, потому что в квартире вообще не было фотографий, кроме портрета Клары с ее бойфрендом на тумбочке в спальне. Он потратил кучу времени и нервов, пытаясь понять, чем актриса заслужила эту привилегию, и все безрезультатно. Непонимание тревожило еще сильнее.

Постаравшись не думать о Кортни Кокс, он залез под мойку и стал отвинчивать трубу. Часы Клары лежали там, где он их оставил: завернутые в тряпку, они блокировали прохождение воды по трубе. Это были старинные часики, с крошечным золотым циферблатом, римскими цифрами на белом фоне и ремешком из светлой кожи. За то время, что они пролежали в трубе, часы заметно пострадали, влага просочилась в корпус. Киллиан убедился, что механизм не работает.

Он закрепил трубу и проверил, что засор устранен, а потом завершил свое жестокое дело: положил часы в раковину и вылил кислоту для прочистки труб сверху. Он смотрел, как разъедается ремешок и темнеет металл корпуса.

Часы лежали в кислоте примерно десять минут, более чем достаточно, чтобы их разрушить полностью. Тщательно промыв водой, он положил все, что осталось от тонкого механизма, на столешницу, прикрепив рядом клейкий листочек с запиской.

В половине десятого Киллиан, затаившись под кроватью, слышал, как открылась входная дверь и по полу гостиной застучали каблуки.

— Добро пожаловать домой, Клара….

Было 23:16, когда, сначала тихо, потом громче, заиграла мелодия мобильника: оцифрованная классическая пьеса «К Элизе».

— Привет, любимый, — пробормотал Киллиан, который, лежа под кроватью, пытался немного размять затекшие мышцы шеи и плеч.

— Привет, любимый, — из гостиной послышался веселый голосок Клары. — Как твои дела?

Девушка выключила телевизор, и теперь ему был хорошо слышен разговор. Киллиан уже давно понял, что пьеса Бетховена на телефоне Клары обозначает исключительно звонки от ее жениха. Для всех остальных предназначалась веселая поп-песенка какой-то неизвестной ему молодежной группы.

— Везет тебе, а здесь ужасный холод… — Пауза. — Да… конечно… бросить работу и прилететь к тебе, вот так сразу…

Влюбленные говорили о повседневных и, с точки зрения Киллиана, совершенно не важных вещах. Клара ходила по квартире, это было понятно, потому что ее голос удалялся и приближался, сопровождаясь самыми разными звуками: открылась и закрылась дверца холодильника, зазвенели бокалы, заскрипело кресло, какая-то мелочь упала на пол.

После одной из пауз разговор неожиданно стал интересным.