Но он подошел к лежащему на спине телу Стилсона, размахнулся и ударил прямо по ребрам. Стилсон жалобно простонал и откатился в сторону… Эндер обошел вокруг него и снова врезал, теперь в грудь. Стилсон промолчал. Он согнулся и вздрогнул. Слезы боли и унижения потекли по его щекам.

Эндер холодно оглянулся на остальных.

— У вас есть еще время рассчитаться со мной. Вы можете избить меня даже сильнее. Но хорошенько запомните, что я сделаю с любым, кто обидит меня. Я рассчитаюсь с любым, чего бы мне это не стоило. Запомните хорошенько.

Он снова обрушил кулак на Стилсона, метя прямо в лицо. Кровь фонтаном брызнула из носа и щедро обагрила землю.

— Возможно это будет не столь уж плохо, это будет еще хуже, — напоследок добавил Эндер.

С этими словами он повернулся и пошел прочь. Никто не преследовал его. Он свернул в коридор, ведущий к остановке автобуса. Краем уха он услышал разговор за соей спиной, «Старик, ты только посмотри, как он его обработал. Проклятое отродье! Отброс». Эндер забился в угол, повернулся лицом к стене и зарыдал. Теперь я такой же, как и Питер. Они забрали монитор, и я стал как Питер. Его плечи сотрясались в беззвучных рыданиях.

— Ладно, теперь прибора нет. Как он себя ведет.

— Когда живешь годами внутри чьего-то тела, то привыкаешь к нему. Теперь я смотрю на него, вижу его лицо и не понимаю, что происходит. Я не использовал внешние проявления эмоций и выражения лица. Мне приходилось жить самими чувствами.

— Входи, здесь вряд ли подходящее место для разговора о психоанализе. Мы солдаты и редко придаемся психологическим отступлениям. Ты только что видел как он чуть не выпустил кишки главарю детской банды.

— Он был вынужден. Он не избивал его в прямом смысле, все гораздо глубже. Подобно Мазеру Рекхему в…

— Ой, пощади… Вот мнение комиссии: он выдержал испытание.

— Большей частью. Давай посмотрим как он поведет себя с братом теперь, без монитора.

— Его брат. А разве ты не опасаешься того, что может причинить ему брат?

— Ты единственный убеждал, что в этом нет ни капли риска.

— Я просмотрел некоторые прошлые записи. Я ничем не мог помочь. Я люблю этого ребенка. Я думаю, мы должны усилить дисциплину.

— Естественно, это наша обязанность. Мы злые, безнравственные демоны. Мы обещаем имбирный пряник, а сами едим живьем маленьких детишек.

— Сочувствую, Эндер, — прошептала Валентина. Она огорченно посмотрела на пластырь на шее.

Эндер дотронулся до стены и дверь бесшумно закрылась за ним.

— Мне безразлично. Я даже рад, что его убрали.

— Что убрали? В гостиной появился Питер, его рот был набит хлебом с маслом и язык с трудом ворочался.

Эндер не видел в Питере красивого десятилетнего мальчика с ясным открытым взглядом, темной густой вьющейся шевелюрой и лицом, которое могло принадлежать Великому Александру. Эндер видел в Питере лишь индикатор злобы или скуки, опасные перепады настроения брата всегда заканчивались болью с плачем. Вот и теперь, лишь только глаза Питера скользнули по повязке на шее, в них заплясали злые чертенята.

Валентина тоже заметила это.

— Теперь он как мы, — сказала она, пытаясь смягчить момент и выиграть время, чтобы не дать взорваться брату.