Преступник схвачен сзади, когда направлял выстрелы в других окружающих, но никого не ранил. Городовой помещен в Рожественскую больницу, а Слуцкий находится на квартире.

Состояние здоровья пораненых, как сообщают теперь, таково. Рана у городового Денисова опасна, хотя пуля и извлечена из раны с куском серого сукна. Контузия же помощника пристава Слуцкого, при благоприятном лечении, опасности не представляет.

Застрелившийся 2 марта, что дознано, действительно носит фамилию не Навроцкого, а Фесенко [487]. Арестованная в этой квартире женщина-еврейка есть родная сестра государственного преступника Дейча [488]».

От 5 марта министром внутренних дел объявлено во всеобщее сведение: «Лицо, сопротивлявшееся полиции с оружием в руках, при его задержании в квартире, из которой мещанином Рысаковым и его товарищем были получены метательные снаряды для злодеяния 1 марта, оказалось крестьянином Смоленской губернии, Сычевского уезда, деревни Гаврилкова, Тимофеем Михайловым, принимавшим участие, как выяснено дальнейшим расследованием, в приготовительных действиях к преступлению. По бумагам, найденным у арестованного, усмотрены указания на какие-то приспособления по Екатерининскому каналу и Малой Садовой улице».

Арестованный 27-го числа вечером – руководитель шайки террористов, оказывается некто Желяба [489]. О нем передают следующее: «Пять лет тому назад, будучи воспитанником старшего класса Одесской гимназии, он впал в какое-то состояние апатии и разочарования жизнью. На это отчасти повлияла материальная нужда.

Решив покончить с собой, он зашел в какую-то кондитерскую и уселся читать газеты. Его мрачный вид, и вообще что-то неестественное во внешности, обратили внимание одного посетителя, который, приблизясь к юноше, завел разговор и мало-помалу выпытал исповедь душевного состояния. Юноша был поражен, когда неизвестный предложил выход, то есть жалованье в размере ста рублей в месяц, под условием раздачи в кругу товарищей передаваемых ему листков.

Желяба, под влиянием гнетущей нужды и положения, казавшегося безвыходным, согласился стать распространителем революционных прокламаций. Он вскоре попался, и сделанное им чистосердечное сознание, совершенно согласно только что приведенным мотивам, по привлечении к судебной ответственности, вызвало в судьях участие в судьбе увлеченного Желябы.

Суд вынес тогда почти оправдательный приговор, но Желяба, однако, около четырех лет оставался под строгим надзором. Кажется, не минуло еще года, как ему предоставлена безусловная свобода, которою он и воспользовался, по обнаруженным фактам, чтобы стать во главе партии, именующей себя фракцией террористов. Он-то и был руководителем адского дела 1 марта.

Погибший на месте катастрофы «неизвестный», бросивший вторую бомбу, признан Рысаковым за своего единомышленника. Одни называют этого неизвестного Фоминым, другие же Стефановичем [490]».

В субботу 7 марта в петербургских газетах сообщают следующее об обстоятельствах ареста Желябова, а также и некоего Тригоня [491], прозванного Милордом. Секретная полиция около 12 февраля, получила из-за границы сведения, что один из вожаков революционной партии, известный в среде ее под именем «Милорда», направляется в Петербург