«В Бозе почивший государь император находился последние дни в очень спокойном и счастливом, можно сказать, даже веселом настроении, в каком его уже давно не видали. Первого марта был назначен семейный обед у наследника Цесаревича, который, однако, не присутствовал на завтраке, после развода, у великой княгини Екатерины Михайловны.

На завтраке, кроме государя императора, был еще великий князь Михаил Николаевич; он уехал из Михайловского дворца несколькими минутами позже государя, но отправился по тому же пути. Услышав взрыв, он стал погонять своего кучера, сейчас же затем последовал второй взрыв, и великий князь нашел уже государя распростертым на земле и плавающим в крови. Из его шинели мундира были вырваны целые куски, разбросанные вокруг на земле.

Присутствующие тут сыновья великого князя Михаила подобрали их впоследствии. Михаил Николаевич встал на колени перед братом, лежащим, по-видимому, без сознания, и мог только произнести: ”””Ради Бога, Саша, что с тобой?“. Государь, услышав столь знакомый и любимый им голос, сказал: ”Как можно скорее домой!“.

Вот последние слова произнесенные государем. Наследник цесаревич, как было уже упомянуто, отправился с развода прямо в свой дворец и сидел с семьей за завтраком, когда раздались один за другим оба взрыва. Наследник и цесаревна не могли себе разъяснить их причины, но сразу почувствовали какое-то тяжелое предчувствие, которое несколько минут спустя еще усилилось при виде прискакавшего во двор Аничковского дворца шталмейстера государя.

Оба поспешили ему навстречу, но он не мог в первую минуту произнести ни слова от волнения, и только после отчаянной просьбы их высочеств ему удалось проговорить: ”Он ужасно ранен“. Этих слов было достаточно, чтобы понять ужасную действительность. Наскоро заложили сани и их высочества поспешили в Зимний дворец, куда прибыли первыми после Михаила Николаевича.

Вскоре собрались остальные члены августейшей семьи, а также наиболее близкие им лица, между прочим, князь Суворов, граф Адлерберг, князь Дондуков-Корсаков, граф Милютин, граф Лорис-Меликов.

Государь лежал, тяжело дыша, по-видимому, без всякого сознания; кровь продолжала лить из ужасных ран на ногах и лице. Вскоре, однако, оказалось, что Государь в памяти, следовательно, должен испытывать ужасные боли, так как на вопрос одного из присутствующих членов семьи узнает ли он его, государь сделал знак глазами, чтобы показать, что понял вопрос. Затем он принял Святое причастие.

Около трех четвертей четвертого казалось, что все уже кончено, глаза государя закатились и были закрыты любящей рукой; все присутствующие опустились на колени, и к небу вознеслись горячие молитвы за спасение души любимого отца и повелителя; но вдруг государь испустил три глубокие вздоха, это были последние. Россия потеряла своего отца. В тот же вечер происходила первая панихида, на которой, однако, никто не присутствовал кроме членов августейшей семьи».

Передав этот рассказ приближенных, мы представим вниманию читателей сообщения газет.

В «Голосе» первое обширное известие о катастрофе изложено так: «1 марта, по окончании развода, в Михайловском манеже, государь возвращался мимо Михайловского театра по Екатерининскому каналу. Не успел экипаж государя, конвоируемый шестью казаками, поравняться с выходящим на канал зданием служб Михайловского дворца, как под каретой Государя раздался взрыв.