Том смотрел на пол в смертельном отчаянии и проклинал все на свете. С таким же успехом можно поливать цепь водой.

Карл Веннер расхаживал взад-вперед по конторе, зажав в зубах зажженную сигару, и попеременно срывал зло то на Лювиче, жевавшем жвачку и одновременно курившем травку, то на русском.

— Ребята, дело плохо. Просто очень плохо.

Он поднес к губам руку, вытащил сигару и снова начал обкусывать указательный палец, прямо-таки вгрызаясь в него. Редко говоривший русский сказал:

— Надо Юрия вытащить из больницы, пока не очнулся.

— Либо вытащить, либо заставить молчать, — уточнил Веннер.

— Я не убью своего брата, — мрачно заявил русский.

— Ты работаешь на меня, Роман, и сделаешь то, что я прикажу, черт возьми.

— Тогда я больше на тебя не работаю.

Веннер метнулся к нему:

— Слушай, кусок дерьма. Если б не я, ты до сих пор был бы долбаным трактористом на Украине, так что никогда не угрожай уйти от меня, потому что я просто выкину тебя пинком под зад, и что ты тогда будешь делать, мать твою?

Русский насупился, но промолчал. Лювич рубанул ладонью себе по шее:

— Я все устрою.

Русский шагнул к албанцу, твердо встал перед ним, будучи на голову выше бывшего боксера.

— Если убьешь моего брата, я тебя убью.

Албанец насмешливо смотрел мимо него, жуя жвачку. Дважды быстро перебросил в губах самокрутку, сделал две быстрые затяжки, глубоко вдыхая и выпуская дым, потом сказал:

— Сделаю то, что прикажет мне мистер Смит. Я повинуюсь мистеру Смиту.

— У нас есть более неотложное дело, — вмешался Веннер. — Этот трахнутый придурок Джон Фрост — Энди Гидни, — с его проклятыми прогнозами погоды… составил, черт его побери, один неверный прогноз!

Мужчины вопросительно на него посмотрели.

— Кислотный дождь! Нынче выдался плохой день для его шевелюры.

Русский усмехнулся; албанец, лишенный чувства юмора, ничего не понял. Он, как всегда, бросит тело Прогноза в цистерну с серной кислотой, а через пару дней перенесет кости в цистерну с соляной кислотой. После чего от придурка не останется никаких следов.

— Наша проблема в том, — продолжал Веннер, — что мы не знаем, что он сделал, что кому сказал. А про телефон соврал, правда?

Албанец кивнул:

— Он у него в машине, включенный.

— Мы понимаем, что это значит, да? — спросил Веннер.

Оба его наемника кивнули.

— Полиция может связаться с телефонной компанией, установить все его маршруты по Брайтону и Хоуву — точное время и место. Боюсь, джентльмены, нам нужен залог. Придется убираться отсюда на базу в Албании, пока шум не уляжется.

— Предпочитаю остаться здесь, — сказал русский.

Веннер стукнул себя в грудь:

— Мне пятьдесят девять лет. Думаешь, я добровольно провел бы оставшуюся часть своей жизни в стране, больше похожей на выгребную яму? Там даже женщины самые безобразные в мире. Мы живем здесь, потому что нам здесь нравится. Но вы, ребята, облажались.

— Как? — рассердился русский.

— Как? — переспросил Веннер, словно удивленный вопросом. — За Миком следили откуда-то из Кейптауна до автостоянки в центре Брайтона…

— Да, — перебил его албанец, — но я от них ушел на парковке.