Вскрикиваю, оступаясь, но Макар хватает меня за кофту и тянет на себя, разворачивает спиной и я ошеломленно замираю, вглядываясь в голубизну воды.
– Ты готова ровно с той секунды, как я к тебе прикоснулся, – шепчет он мне на ухо и чуть нажимает ладонью на живот, большим пальцем цепляет резинку штанов и гладит нежную уже влажную кожу, забирается указательным пальцем в пупок.
И мне бы сопротивляться, мне бы бежать, но я не могу и двинуться, словно загипнотизированная губами прикусывающими кожу на шее, руками методично слой за слоем сдирающими с меня одежду и голосом, который рассказывает, что он будет со мной делать.
– Как представлю, как у тебя там узко, туго, с каким трудом я буду толкать член, дурею, хочу тебя просто нагнуть и трахнуть. Насадить на член, который с такой жадностью сосала.
– Неправда, – шепчу я, прикрыв глаза и чувствуя как соски от прохладного воздуха только сильнее твердеют, а влажная кожа холодеет от легкого ветерка.
– Правда, Василиса. Ты вылизывала мои яйца, не потому что так было нужно, а потому что хотела этого. И трахаться будешь со мной, потому что само этого хочешь.
– Ты сделаешь мне больно, – говорю я откровенно, сама не понимая, откуда столько желания быть честной, не лгать, не притворяться.
Он здесь, его член пусть через ткань, но упирается мне в поясницу, а руки уже давно покручивают соски, вынуждая меня изгибаться и всхлипывать от предвкушения.
– Главное не строй иллюзий и не влюбляйся.
– Только секс…? – разочарованно протягиваю я и хочу вырваться, но его захват как кованные цепи.
– Лучший секс, который у тебя, когда нибудь-будет.
– Мне страшно, – поворачиваю голову и вижу часть напряженного лица. – Страшно отдаться тебе вот так, без любви. Я хотела другого.
– Это все чушь, наши чувства чушь, важны лишь эмоции и желания. Хочешь я покажу тебе насколько ничтожен на самом деле твой страх, – спрашивает он и поворачивает меня к себе лицом, гладит плечи.
И я как всегда смелая, я должна сохранить хотя бы каплю этого качества перед ним. Хотя, судя по тому, что я стою и покорно жду лишения девственности, смелости во мне не сохранилось ни на йоту.
– Хочу!
Он кивает, наклоняется к лицу, смотрит в глаза и вторгается языком в рот, жадно вылизывает небо языком, поражая меня силой страсти, повергая меня в глубокий порочный омут.
И я уже сама тяну руки к нему, хочу прикоснуться, хочу показать, что чувства тоже должны быть, как вдруг…
Поцелуй прерывается и руки, крепко держащие меня за плечи, отталкивают. Толкают вниз.
– Верь мне, – говорит Макар, и я кричу, падая прямо в бассейн.
Рот заполнился водой столь же быстро, как страх заполнил душу. Поглотил. Растоптал остатки смелости. Просто разбил ее вдребезги и разбросал осколки.
И я барахталась на глубине, погружаясь все сильнее стремительно двигаясь ко дну к своей погибели, наблюдая как темное пятно, толкнувшее меня вниз, отдаляется.
Что это было? Проверка? Желание показать, кто сильнее, шутка? А может быть за свой поступок в душе, я должна расплатиться жизнью? Умереть?
Дышать было нечем. Шею стягивала невидимая рука и я задыхалась осознавая все. Конец. Приехали, ребята. Сейчас я просто умру, и некому будет меня спасти.