Нагая жертва – в плавках с якорями?

Уже почти ничего не видя, Лидка механически перебирала фотографии. Ребят снимали, похоже, с лодки. Длиннофокусным объективом. Вот еще несколько снимков; строгость ритуала была нарушена, мальчишки возмущенно махали руками, швыряли камни, прогоняя непрошеного свидетеля. А парень на скале чуть приподнял голову, лишая Лидку возможности верить, что это другой мальчик спер Андрюшкины плавки, собираясь немножко повисеть в них на скале…

В ушах звенело. Какой позор: профессору Сотовой шлепнуться в обморок прямо с этого унизительного клеенчатого стула…

– Лидия Анатольевна, – пробился сквозь звон голос инспектора, – вам валидола?

– Спасибо, – сказала она сквозь зубы. – Буду благодарна.

Он что, специально держит здесь аптечку для нервных посетителей? Для мамаш малолетних преступников, несовершеннолетних жрецов и жертв?

У таблетки был отвратительный вкус. Инспектор опять поморщился, как будто это ему сунули под язык валидол.

– Вы узнали кого-нибудь на фотографиях?

Лидка молчала.

– Видите ли, Лидия Анатольевна…

– Отсюда можно позвонить? – спросила она, еле двигая языком.

– Да. – Инспектор пододвинул к ней разбитый телефонный аппарат цвета весенней травки. – Звоните…

Лидка, ошибаясь и не попадая пальцем в отверстия на диске, набрала знакомый номер.

– Алло… Мама? Ты где?

Лидка медленно, чтобы не видел инспектор, выдохнула. Голос Андрея был совершенно безмятежен.

– У тебя все в порядке? – спросила она, следя за голосом.

– Да. – Кажется, он удивился. Лидка не так часто позволяла курице, хлопотливой толстой курице, прорваться наружу в лишнем звонке, в лишнем вопросе, в лишней толике опеки.

– Я скоро приду, – сказала Лидка и повесила трубку.

Инспектор смотрел на нее. Изучающе. Пристально.

– Что… им инкриминируется? – спросила Лидка, и голос вышел из-под ее контроля. Голос был жалкий, срывающийся, подернутый подступающими слезами.

– Еще валидола? – участливо спросил инспектор.

– Нет. – Лидка качнула головой, отчего сиротская комнатка с решетками на окнах поплыла перед глазами.

– Видите ли, Лидия Анатольевна… Пока что они никого не убили и не причинили увечья. Это, скорее, театр… Игра. Они по очереди репетируют роль жертвы. Ваш сын уже был «жертвой», но, как видите, пришел домой целый и невредимый…

Лидка с ненавистью смотрела в его серые, откровенно насмешливые глаза.

– …Пока они не совершили ничего противозаконного. Они смирные, особенно на фоне прочих молодежных забав. В их группу входят в основном благополучные дети высокопоставленных родителей, лицеисты и выпускники лицея. Идейным вдохновителем считают писателя Беликова, хотя сам Беликов всячески отрицает свою причастность… Я хочу предупредить вас, Лидия Анатольевна. Просто предупредить. Потому что с теми, кто выходит стенка на стенку, даже с теми, кто насилует в подъездах зазевавшихся девиц, с ними все ясно, а вот с этими… Сектанты, фанатики. Я не удивлюсь, если они совершат групповое самоубийство или что-то в этом роде…

Лидка глубоко, до самых пяток, втянула спертый воздух кабинета.

– Лидия Анатольевна… может быть, все-таки возьмете еще таблетку?