Он пригляделся получше. И понял, что он все же ее знает. Именно ее сегодня избавил от общения в амбаре с дюжиной Топоров. Только тогда она была запыхавшаяся, растрепанная, в мундире без пуговиц, оцепеневшая от смертной тоски, а сейчас выглядела так, словно над ней долго и вдумчиво трудились дворцовые искусники, «изящного украшательства мастера», которые, между прочим, имелись в свите…

Прямо-таки задохнувшись от злости, он вывалился в прихожую, подошел к Маре, восседавшей на прежнем месте с легкой улыбкой на губах, ткнул большим пальцем себе за плечо и сдавленным шепотом осведомился:

– Эт-то что такое? У меня в койке?

– Ну, это… эта, – невозмутимо сказала Мара. – Которую ты от Топоров отбил. А что не так? Ломается? Сейчас исправим…

– Какого черта ты все это затеяла? – спросил он сердито, едва сдерживаясь, чтобы не наградить боевую подругу смачным подзатыльником, от коего звон пошел бы на всю ратушу.

Мара недоуменно пожала плечами:

– Мы думали, ты ее для себя приглядел. Ну, и соответственно… Свистнула я холуев, они ее выкупали, причесали, духами побрызгали, чтобы найти подходящую сорочку, перешерстили дюжину домов побогаче. Объяснили, что к чему и какая ей, дурехе, честь выпала. Приятная девочка, бери да пользуйся. Согласно вековым традициям военных обычаев. – Мара деловито уточнила. – Так она что, все же ломается? Я ее сейчас воспитаю…

И преспокойно направилась мимо Сварога в спальню.

– Стоять! – шепотом рявкнул Сварог. – Смирно!

Мара дисциплинированно вытянула руки по швам, недоуменно глядя снизу вверх, словно бы даже с нешуточной обидой. Сварог вздохнул – длинно, тоскливо, безнадежно. Одно он знал совершенно точно, в который раз убедился: какие подвиги ни совершай, хоть горы сверни, это все пустяки, а вот Мару ни за что не перевоспитать, не родился еще тот титан, богатырь, герой…

– Слушай, рыжее чудовище, – сказал он в совершеннейшем унынии. – Ты когда-нибудь научишься ревновать?

– А смысл? – дернуло плечом поименованное чудовище. – Все равно я у тебя одна такая, единственная и неповторимая, и наши отношения прервет только смерть… А если тебе вдруг приспичит завалить очередную случайную телку – дело житейское, к чему делать из этого драму и на голове скакать со скрежетом зубовным? Ну, так ты будешь ее пользовать, или мы зря старались? Иди и присмотрись хорошенько, до чего аппетитная девка. Главное, начни, а там и не заметишь, как втянешься. Может, мне с тобой пойти? Советом помочь, поруководить?

Сварог помотал головой, старательно сосчитал про себя до десяти. Распорядился:

– Стоять смирно.

Вернулся в спальню, подошел вплотную к изголовью. Очаровательная военная добыча смотрела на него все так же настороженно, с тоскливой безнадежностью. Спросила:

– Подол задрать, или вы сами?

– А как же гордая несгибаемость? – спросил Сварог ядовито.

Она сердито поджала губы, после короткого промедления ответила:

– В конце концов, лучше с одним на атласе, чем с кучей солдатни. Придется перетерпеть. Король – это все же не так позорно, как если бы в амбаре с бродягами…

– Логично, – сказал Сварог. – Есть в этом своя правда… Встать.