Франсуаза принесла воду, я закончил бритье, умылся, переоделся и сошел вниз. В круглой гостиной Матильда разговаривала с доктором и Ланглуа. Под глазами у молодой женщины были круги, и во внезапном порыве жалости я подумал, что она, наверное, не спала всю ночь.

– Доброе утро, месье Лефер, – сказала Матильда.

Я должен был сказать: «Бросайте все, выходите за меня замуж, и давайте покинем этот замок, который с каждым мгновением все больше становится похож на склеп», но произнес лишь: «Доброе утро, мадемуазель Бертоле» – и чинно устроился в углу. Матильда возобновила прерванный моим приходом разговор.

– Конечно, графу это не понравилось, – промолвила она, – но он был вынужден согласиться.

– По-моему, – изрек Ланглуа, – месье Бретель поступает весьма разумно, покидая замок. Лично я, если уж быть до конца откровенным, даже начинаю жалеть, что отказался от приглашения тетки провести Рождество у нее.

Доктор повел плечами.

– Кто же знал, что Кэмпбелл окажется таким негодяем, – буркнул он.

– Речь идет не только о Кэмпбелле, дорогой месье Виньере, – отозвался математик, щуря глаза. – Франсуаза, Клер и мадам Бретель сталкивались с явлениями, которые нельзя объяснить рационально, а это, поверьте мне, куда неприятнее даже вооруженного до зубов негодяя.

Матильда зябко повела плечами.

– А вы, месье Лефер? – неожиданно спросила она у меня. – Вы тоже жалеете, что не уехали, как большинство остальных учителей?

По правде говоря, ее вопрос застиг меня врасплох.

– Если быть откровенным, мне некуда ехать, мадемуазель Бертоле, – отозвался я. – Мои родители давно умерли, а полковые товарищи разъехались кто куда и, конечно, уже забыли о моем существовании.

– Вы не ответили на вопрос, – вклинился несносный Ланглуа. – Речь шла не о том, куда вам ехать, а о том, не жалеете ли вы, что остались.

– Нет, – ответил я, глядя на Матильду. И твердо повторил: – Нет.

– Неужели вам совсем не страшно? – спросил Ланглуа.

– А кого я должен бояться? – вопросом на вопрос ответил я. – Кэмпбелла? Привидений? Себя самого?

– Вы смелый человек, – вздохнул доктор. – А вот у меня отчего-то душа не на месте.

– Будь я учителем фехтования, я бы тоже никого не боялся, – заметил Ланглуа. – Если месье Леферу попадется привидение, он просто проткнет его шпагой, и дело с концом.

– Странно, – удивленно промолвил я, – вы почти пересказываете мой сон, Жан-Поль. Только в нем все закончилось несколько иначе.

– И что же это был за сон? – спросила Матильда, улыбаясь мне.

И я подробно описал ей, что мне привиделось сегодня ночью. Едва я закончил свой рассказ, как вошла Полина с каким-то вопросом относительно вещей четы Бретель. Матильде пришлось пойти с ней. Как только женщины скрылись за дверью, Ланглуа поднялся с места.

– Пойду-ка я на кухню, посмотрю, что будет сегодня на завтрак, – проговорил он. После своей математики Жан-Поль больше всего на свете ценит хорошую еду. – Вместе с Бретелями уезжают еще шестеро слуг, но повар, к счастью, остается.

И он удалился, а я остался в гостиной с доктором. Вскоре вернулась Матильда.

– Месье Бретель с женой покидают нас? – спросил я. – А как же дорога? По-моему, чистое безумие спускаться с горы, когда весь путь завален снегом.