Фотокопии имеющихся документов за подписью Миллера и Туркула, а также лично ими написанных, были более чем убедительны. По сути «охранные грамоты» для Каменева, подтверждающие его долгое и плодотворное сотрудничество с РОВС. Видно было, как замнаркона и бывшего полковника впечатлили документы. Руки, они просто так дрожать не начинают. А тут ещё и мои слова:

– На вас легко можно повесить участие в выдаче РОВСу агентов ОГПУ, туда внедрённых. И поверьте, мы умеем шить дела, к тому же отнюдь не белыми нитками. Ваши нынешние хозяева расстреляют вас с радостными визгами, будучи абсолютно уверенными в том. что им наконец удалось поймать того, что выдавал очень ценную информацию не первый год.

– В это я верю, – отбросил фотографии Каменев. Ну а я их подобрал, чтобы сжечь к ангельской бабушке. – Вы действительно можете меня уничтожить. А не боитесь, что я возьму и… застрелюсь? Оставлю вас ни с чем.

– Ничуть, – ухмыльнулся я, поднося огонёк зажигалки к фотографиям. Запахло палёным, но это нас обоих волновало меньше всего. – Вы, Сергей Сергеевич, разумный человек, к тому же любите свою семью. Ваша смерть ничего не решит, в её случае документы всё равно выйдут на свет, дабы разоблачить уже мертвого «врага советской власти». Вы опытный генштабист и должны понимать, что подобное делается не мелкой мстительности ради.

– Сделаете других более сговорчивыми. Того же Шапошникова. Увидев на моём примере, что и смерть не спасёт, остальные станут ещё более податливыми к шантажу.

– Вот именно, полковник, вот именно. И броситься в ноги хоть Менжинскому, хоть самому Сталину тоже не есть удачное решение. Вам просто не поверят. Поверят таким как я. Мы на хорошем счету у советской власти, с идеальным происхождением, показали себя бескомпромиссными борцами с врагами Советского Союза. Я так и вовсе лично уничтожил Лёвушку Троцкого, после чего лишь чудом выжил в организованном троцкистами покушении.

– А был ли мальчик?

– Иронизируете. Это хорошо, значит адекватно оцениваете ситуацию. Ну так что, Сергей Сергеевич, будет сотрудничать?

Небольшая пауза, во время которой бывший полковник и генштабист лихорадочно искал выход из по сути безвыходной ситуации. И… сломался, признал своё поражение. Это было видно по глазам. Как ни круги, а менять флаг он привык, подобное действо ему ой как не впервой.

– Я согласен. Моего слова будет достаточно?

– Особенно начертанного на бумаге, – улыбнулся я, давая понять, что тоже люблю поиграть словами. – В формулировках можете быть относительно свободны. Главное упомяните РОВС и поставьте дату соответствующую.

– Двадцать восьмой год?

– Он самый. Если угодно, могу предложить ручку.

– Своя имеется, благодарствую.

Пока Каменев, тяжко вздыхая, писал расписку о сотрудничестве, которая окончательно привязывала его к РОВС, я сидел, откинувшись на спинку сиденья и блаженствовал.

Удалось! Рыба оказалась на крючке и слезть с него ей при всём желании не удастся. Сейчас нужно лишь подождать, пока Каменев допишет окончательно привязывающий его к РОВС документ, после чего… ввести его в курс новоприобретённых обязанностей.