– Большое спасибо, – сдержанно выговорил я. – Очень тронут. Но, боюсь, мне придется отказаться. Я сейчас на работе.

– Воскресенье же! – возмутилась она.

– Воскресенье, – бесстрастно согласился я.

Ну да… выходной. Типичный офис должен быть в это время пустым, безмолвным, наполненным тишиной. Той самой тишиной, в которой так сложно разразиться молчанием. Той самой тишиной, которая является особой разновидностью пустоты, сестрой тьмы.

Но нет. Это была неправильная контора. И самое неправильное в ней – руководство.

Я, например, готовился к прениям в своем кабинете. В открытую дверь виднелась общая на три кабинета приемная. За стенкой притих Влад: вчитывался в дело по присоединению к холдингу очередной фирмы. Одной Кире, можно сказать, повезло: отдыхала в командировке.

А у неправильного руководства и сотрудники тоже неправильные. Секретарь, тучная и величественная Серафима Игоревна, в приемной стучала по клавиатуре так яростно, словно имела к ней личные счеты. То и дело в холле просыпался кофейный автомат. Булькал кулер, и слышались шаги. Неправильная контора жила своей жизнью.

– Воскресенье – выходной день! – напомнила трубка.

Какое открытие! Вот только у юристов свой календарь, далекий от официального. И понятия «выходной» и «рабочий день» там весьма условные. Для хорошего юриста. Такого, который вгрызается в каждое свое дело, вживается него, как артист в роль. Не просто просматривает тома, не прочитывает их беглым взглядом, а запоминает. И живет с этим знанием до того, как будет заключена сделка или вынесен приговор.

Это на заводе или за кассой супермаркета есть смены. Отработал, оставил все мысли вместе со спецовкой в шкафчике и просто пошел домой. Настоящие юристы, а не те дипломоносцы, которых каждый год выплевывают сотни вузов по всей стране, позволяли себе расслабиться крайне редко, между делами. Тогда и был у них тот самый «выходной».

– А понедельник – рабочий, – напомнил я. – И очень насыщенный…

Отвяжется? Не отвяжется? Не отвязалась.

– Тем более стоит развеяться!

– Если адвокат накануне прений решит развеяться на вечеринке, то на следующий день будет разваливаться не только его голова, но и линия защиты.

В трубке замолчали, переваривая информацию.

– Феликс! – Из своего кабинета выглянул Влад, задумчиво почесывая щеку. Я прикрыл трубку ладонью и вопросительно посмотрел на него. – Кира когда приезжает?

Опять забыл? Что ж, ему это простительно. В свои тридцать пять матерый юрист внезапно стал молодым и сразу многодетным отцом, обзаведясь горластой девичьей тройней. И если до рождения дочек Влад был обычным трудоголиком, то сейчас к нему вообще не рекомендовалось подходить ближе чем на три метра. В запаре он мигом присоединит неосторожного посетителя к договору, подошьет, прижмет печатью и отправит в папку, невзирая на все протесты.

– Обещала на днях, – усмехнулся я. – А что?

– Надо дело Шестаковой обсудить, – пробормотал Влад и вздохнул: – Слушай, Феликс, а не собраться ли нам втроем, как раньше? Тряхнуть стариной! А то все работа, жена, дети…

– Ну, жена и дети только у тебя. У меня их нет, у Киры тем более. Особенно жены. И трясти тебе, папаша, лучше не стариной, а погремушками.