Гость был молод, самодоволен и нахален: что ж, второе и третье прямо проистекают из первого, как тут же умозаключил Функционер.

Вид — гордый и надменный, эдакий гибрид парижской суперфотомодели и саудовского шейха, персидского принца из сказки…

Туфли от Версачи, костюмчик оттуда же, очки в золотой оправе, свежевыбрит, «Хенесси Парадизом» слегка разит (600 долларов бутылка).

Во дворе, внизу — «Mercedes–600» класса SEL, его машина. Каждый год меняет. И охрана на желтой «волге» — поодаль остановилась, чтобы неприметно. Лучше бы на верблюде приехал, чем на «мерсе» — больше бы подошло… Что ж, ничего не скажешь — новый русский.

Элита.

Гордость нации.

Надо бы вот сперму его законсервировать и в какой — нибудь генофонд, или в беспилотный космический корабль — и в глубины вселенной, может быть, попадется братьям по разуму, селекционируют какой — нибудь производный гомо новорусикус…

В чем он русский — понятно: по — русски — то говорит. Русскоязычный. И — как совершенно точно знает Функционер — Останкино любит.

А вот в чем новый…

Загадка.

Наверное, тут больше всего подошло бы умозаключение, решил Функционер, «новый в отношении к жизни»: а отношение к жизни в наше время определяется прежде всего возможностями эту жизнь изменить. А возможностей для изменения этой жизни у него, наверное, не меньше, чем у дюжины саудовских шейхов и трех персидских принцев с медными позеленевшими лампами, в которых, скорчившись в три погибели, сидят услужливые джины…

Короче, эдакий царь Шахриар из ориентального фольклора. Впрочем, теперь все эти грозные Шахриары и многомудрые цари Соломоны подались в бандиты, но лучше об этом не думать…

Деньги — это власть, а власть — это деньги. Такое вот нехитрое но, тем не менее верное умозаключение.

Впрочем, лучше и об этом, о деньгах и откуда, как они берутся, тем более не думать — даже ему, Функционеру, страшно становится…

Бандит он — вот кто.

Это Функционер его так про себя называет: Бандит. А на самом — то деле, на поверхности, для всех — весьма преуспевающий бизнесмен, помогает выбивать западные инвестиции для реформирования российской экономики, для перевода её на путь рынка. Фонды организовывает, акции продает — и растут в цене, акции — то, и польза — то от них какая нищим россиянам, деньги партнерские, халявные…

Да, ну бандиты теперь пошли — не то, что во времена Функционера: романтика подъездов и танцплощадок, «В парке Чаир распустились мимозы», сделанные из напильников финские ножи, трофейные «вальтеры» и «шмайссеры», «черная кошка»…

Улыбнулся, по — хозяйски заложил ногу за ногу — будто бы это он, Функционер, не у себя дома, а у него в гостях…

И — с улыбочкой превосходства:

Ну, что скажете?

Функционер замялся: он давно, очень давно, с тех самых пор, как узнал, готовился к этому разговору, но почему — то не думал, что разговор начнется с такой простой, с такой банальной, кондовой фразы, о которую, как морской бриз о гранитную набережную, разбиваются все его умозаключения: «что скажете?..»

А что сказать — то?

И так все понятно…

Слухи о том, что на новосозданном ОРТ не будет рекламы, ползли давно, и только в феврале совет директоров нового «Останкино» сделал первое программное заявление, и оно оказалось сенсационным: «идя навстречу пожеланиям трудящихся», компания решила отказаться от демонстрации рекламных роликов.