— Клянусь, в первый раз в жизни. Вы в постели? — поинтересовался он.

— Нет. А вы?

— Да. И думал о вас. Тяжелый приступ внутренней опустошенности. Такого у меня еще не бывало.

— И вы хотели услышать мой голос?

— Да. И, как видите, добился своего, — радостно добавил Алекс.

— О, на вашем месте я не была бы столь самоуверенна, — осадила его Натали. — Может, мне просто надо было отвлечься.

Молчание.

— Вам нелегко пришлось, Натали? — тихо спросил он.

— Нелегко, — призналась она.

— Вам нужен я?

— Может быть.

Она не хотела вселять в Гринфилда излишнюю уверенность. И не хотела снова сталкиваться с небрежным отношением.

— Нас ждет дорога, полная открытий.

— Звучит многообещающе.

— Значит, договорились. Спокойной ночи, Натали. Буду с нетерпением ждать утра.

— Как и я.

— Только не передумайте.

В голосе Алекса ей почудился намек на мольбу.

— Ничто и никто в жизни не заставит меня передумать, — пылко заверила Натали.

— Вот так и держитесь.

— Попытаюсь.

Тебе, голубчик, тоже придется потрудиться, подумала Натали. В противном случае нашим отношениям быстро придет конец. Я не собираюсь тратить еще четыре года на мужчину, который не сможет дать мне то, в чем я нуждаюсь.

— Приятных снов, — тихим волнующим голосом сказал Гринфилд.

— Спокойной ночи, — сдержанно ответила Натали.

Она поставила будильник на семь часов и еще какое-то время лежала, представляя рядом с собой Алекса. Тело охватило предательское томление. Мать конечно же права. Я пустая, безмозглая, и к тому же распутная — и все же попытаю удачи с Алексом. Если уж я бездарно потратила четыре года на Салливана, то от одного уик-энда с Гринфилдом от меня не убудет. А там, как знать, может, мне и достанется главный приз в жизненной лотерее.

Натали проснулась от неприятного писка будильника. Проскальзывая в ванную, чтобы быстренько принять душ, она услышала доносящиеся с кухни голоса родителей. Голос матери звучал уже мягче, и это вселяло надежду, что за завтраком она не устроит очередную сцену.

Насухо вытершись, Натали надела кружевное белье, белые джинсы и голубой джемпер. Собрала волосы в конский хвост на затылке. От макияжа отказалась полностью. Пусть Гринфилд принимает ее такой, какая она есть. Безо всяких ухищрений. К счастью, в шкафу Натали нашла старый бикини, который запихнула в сумку, застегнула ее и поставила в холле около дверей.

Собрав волю в кулак, Натали вышла на кухню.

— Доброе утро, мама… папочка, — сдержанно поздоровалась она и направилась к шкафчику, где хранились кукурузные хлопья.

— С добрым утром, дорогая, — ответил отец, с улыбкой поднимая глаза от газеты.

— Здравствуй, Натали, — сухо сказала мать. — Хочешь кофе?

— Нет, спасибо, мама. Только хлопья, и я уезжаю. — Натали высыпала в тарелку пригоршню хлопьев и потянулась к холодильнику, чтобы достать молоко.

— Уезжаешь?

— Да. — Она бросила на отца взгляд, молящий о поддержке. — Папа сказал, что хлопоты по отмене свадьбы возьмет на себя. И поскольку я только раздражаю тебя…

— У меня есть все основания возмущаться… — закипела мать.

— Да, да… — торопливо прервала Натали. — Я знаю, мама. Мне очень жаль. В самом деле. Но замуж за Томаса я не выйду. — Она залила хлопья молоком и поставила пакет обратно в холодильник.