— Да-да, час назад очнулся. Все хорошо!

— Я хочу к нему.

— Тебе нужно лежать, у тебя…

— С тобой или без тебя, хоть ползком, но я хочу его увидеть.

Она помогает мне встать и, подставив плечо, ведет по коридору. Кажется, никогда и никуда в жизни я не ходила так медленно. Хочется попросить у боженьки крылья, чтобы долететь до своего мужа, обнять его и, наконец, разрешить себе поверить, что все это правда, а не созданная моим мозгом параллельная реальность.

Рэм лежит в огромной палате, обставленный какими-то приборами, и трубка торчит из его рта. Но он правда там, а ведь мертвых людей не кладут под аппараты искусственного дыхания?

Я снова плачу, чуть не падаю и последние метры мамочка буквально тянет меня на себе. Теперь уже ревем мы обе.

— Мамочка, я так сильно люблю его. Мамочка, так сильно… Пожалуйста, прости меня, но я так сильно…

— Я знаю, знаю, солнышко мое.

— Так сильно люблю, мамочка. Мне никто не нужен — только он один. Прости, прости, мамочка…

Какая-то девушка в форменном халате выходит мне на встречу, но я замечаю рядом Влада: он что-то говорит так тихо, что я лишь по движению губ понимаю, что слова вообще были. Но девушка отходит в сторону, и мамочка оставляет меня за порогом палаты.

Дверь тихо закрывается.

Я считаю каждый шаг: один, два, три… Еще и еще, пока не оказываюсь перед койкой. Так сильно хочу его поцеловать. Беру Рэма за руку, сильно, как только могу, растираю его пальцы в своих ладонях. Наши обручальные кольца встречаются с тихим стуком.

— Плакса… Бон-Бон… — хрипло шелестит его голос.

— Привет, Цербер.

Я забираюсь к нему, сворачиваюсь рядом клубком.

— Я люблю тебя, муж. И я хочу от тебя детей. Целую футбольную команду.

Теперь я знаю, что все будет хорошо. И что счастье не в итальянских кружевах и не в необитаемом острове.

Я даже не удивляюсь, когда на третий день мне звонит Ольга. Уж не знаю, какими окольными путями раздобыла мой номер, но явно очень для этого расстаралась.

Она предлагает встретиться, говорит, что нам нужно обсудить кое-что важное. Сначала хочу послать ее куда подальше, но вовремя останавливаюсь и перевариваю услышанное еще раз. Даже не сомневаюсь, что она знает об аварии: об этом до сих пор кричат во всех новостях. Журналисты смакуют подробности «самой громкой свадьбы года». Еще бы, такой материал, есть, где разгуляться, вспомнить обо всяких приметах, которые мы нарушили, и о том, что у Даля-старшего есть партнеры по бизнесу, которых иначе, как странными личностями и не назовешь.

Меня выписали из больницы на следующий день, но я отказалась уходить одна. Сразу сказала, что выпишусь только вместе с Рэмом, а он, пусть и медленно, но идет на поправку.

Но ради встречи с Ольгой, я нарушаю правило и выбираюсь из больницы никому ничего не сказав. В квартале отсюда есть кафе, где мы и договорились встретиться. Я нарочно переодеваюсь в мешковатую кофту, попосильнее натягиваю капюшон и, закосив под мальчика, иду на встречу с женщиной, которую, пожалуй, жалею почти так е сильно, как и ненавижу.

Ольга уже на месте: сидит в самом углу, и я еще с порога замечаю, как нервно она постукивает по столу маникюром. А когда присаживаюсь рядом, то сразу обращаю внимание на пепельницу, в которой лежит два окурка со следами ужасного блеска цвета фуксии. Остатки такого же есть и Ольги на губах.