- Спрашивайте, обыватэлю полковник, я отвечу на все вопросы, - сказал капрал.

- Вы женаты?

- Нет, я одинок. Мать умерла перед войной, была сестра… - голос его стал глуше, - но и она погибла в начале войны.

- Братьев нет?

- Нет, я совершенно один.

- Сестра убита немцами?

- Да. Когда началась война, я был призван в танковую бригаду под Гдыню, сестра же осталась в Варшаве. Разбитые немцами, мы откатились к вашим границам. Варшава в это время уже была захвачена германом. Бежавшие оттуда люди рассказывали, что та часть города, где жили мы, сожжена немецкой авиацией… Спустя год один из варшавян, служивший у Андерса, говорил, будто бы видел сестру среди беженцев, но вряд ли… Скоро четыре года, как она исчезла… во всяком случае среди польских беженцев ее нет.

- Да, грустная история, - сказал я, - и вы уже ничего не имели о бедной девушке?

- Ничего, обыватэлю полковник, да и что можно было иметь, - он вздохнул и тихо произнес: - Погибла моя бедная Зося…

Какое-то хриплое сопенье раздалось у двери. В проходе, держа в одной руке бутылку с вином, а в другой печенье, стоял Сеоев, устремив широко раскрытые глаза на Кружельника. По его лицу было видно, что произнесенное капралом имя натолкнуло его на разгадку.

- Сержант Сеоев, раскупорьте вино и налейте нам всем по бокалу, - медленно сказал я, выразительно глядя на него.

- Слушаюсь, товарищ полковник, - пробормотал гигант и стал поспешно выполнять мое приказание. Капрал Кружельник с недоумением выжидательно смотрел на нас.

- Выпьем, Ян Кружельник, за здоровье, - передавая ему бокал, сказал я, - за здоровье вашей сестры Зоси!

Кружельник дико посмотрел на меня, переменившись в лице:

- Ка-ак за «здоровье»? Значит…

- …значит, она жива, и вы завтра же увидите ее.

Кружельник шагнул ко мне. Рука его задрожала, вино расплескалось на кровать, но он не замечал ничего.

- Зося жива! - еле слышно проговорил он и вдруг, бросив бокал на пол, обхватил меня обеими руками и зарыдал.

- Жива, жива… Что ж это вы так разволновались? - сказал я, успокаивая его.

- Жива… Я только вчера разговаривал с нею, - храбро соврал Сеоев.

- Что ж вы мне этого сразу не сказали? - путая русские и польские слова, взволнованно проговорил Кружельник.

- А я не знал, что ты ее брат… - переходя на «ты» и похлопывая Кружельника огромной лапищей по плечу, добродушно сказал осетин. - Хорошая у тебя сестра, - похвалил он.

- Да, Ян! Сестра ваша честный человек. Я знаю вашу биографию, Зося мне все рассказала. Завтра вы встретитесь с нею, а теперь успокойтесь и прочтите это письмо, - и я дал ему уже известное читателю письмо Юльского.

- Что такое? - прочтя его, недоумевающе сказал Кружельник. - Меня расстрелял какой-то полковник Дигорский?

- Это я полковник Дигорский.

- Вы?.. Ничего не понимаю!.. Зачем Юльскому понадобилось это вранье?

- А затем, что я тот самый полковник, за которым вместе с Сайксом он охотился в городе Н.

- Это к вам была подослана женщина агент Сайкса с отравленным шприцем?

- Да.

- Теперь понимаю… А ваш генерал - это тот, которого хотели взорвать в таинственном доме?

- Да.