Ночь, теплая майская ночь, пахнущая акациями и сиренью, плыла вокруг них, заманчиво подмигивая желтыми звездами. Ярко-золотой месяц повис над типовым зданием муниципальной администрации, зацепившись рогом за спутниковую антенну. В начинавшемся почти сразу от кафе парке томно звучали сладкие соловьиные трели, черное бархатистое небо озаряли неоновые сполохи реклам игральных автоматов, где-то недалеко, в кустах, чуть слышно тренькала гитара.

– Третья струна не строит, – машинально заметил Иван. – Может, пешочком?

– Ага, пешочком. – Мишка усмехнулся. – Тебе-то близко, а мне – чапать и чапать.

Вообще-то Ивану тоже было не очень-то и близко – порядка трех кварталов – «микрорайонов», как их здесь называли, а уж Мишке-то – тем более. Его – бывшее заводское, а теперь неизвестно какое – общежитие располагалось на южной окраине городка, у холма под поэтическим названием – «Черный», где располагались развалины средневековых крепостных ворот, по преданию, сожженных в 1395 году ордами знаменитого завоевателя Тамерлана.

Подумав, Раничев – И.О. или просто – «пан-директор», как его уже дважды обозвал приятель – вытащил из кармана летней куртки мобильник.

– Наши люди – в булочную на такси не ездят! – поддразнил его Мишка. – Да не звони, вон тачка… Эй, эй, стой! – Выбежав на край тротуара, он замахал руками.

У подъезда тусовались подростки. Немного, человек пять. Пиво пили, плевались, покуривали – судя по сладковатому дымку – травку. Обычное дело…

– Дяденька, мобилы позвонить не будет?

Раничев задумался – что бы такое ответить? То ли – «А может, тебе еще и ключ от квартиры, где деньги лежат?», то ли – «Телефон на углу, через два квартала!». Пока думал…

– Здрасьте, Иван Петрович! В школе уже не работаете?

Ага, это кто-то из этих оглоедов бывшим ученичком оказался. В музей-то Раничев свалил года три назад. Свалил из школы, где имел сомнительное материальное удовольствие трудиться в должности учителя истории и обществознания.

– Здрасьте, – в тон гопнику отозвался Иван, силясь того припомнить. Светленький, кучерявый, левая губа разбита – Лешка, что ли, из девятого «вэ»? Не, не Лешка… Судя по виду, этот тогда классе в шестом был… А ну его, все равно не вспомнить.

– Ты кто?

– Я – Ленька Тихомиров, из «бэ» класса, неужели, не помните?

– Смутно, смутно, юноша.

– Мы еще с Васькой вам парты изрисовали… потом стерли, хотя там еще и Светка рисовала, собака, да не призналась, и стирать, лошара, не стала, она потом от Вовки аборт делала, а мы с Васькой – в путяге… тьфу, в лицее, на автомехаников учимся, на втором курсе уже.

– На автомеханика? – заинтересованно переспросил Иван Петрович, вполне к месту вспомнил о своей старой заслуженной «шестерке», кроме приятного небесно-голубого цвета имевшей еще и массу проблем в виде почти постоянно троящего двигателя, скрипучей коробки, гудящего моста, а также – бензонасоса, карбюратора и прочего, и прочего, и прочего. Несмотря на все это, «шестера» еще ездила, и, к удивлению друзей, даже иногда довольно быстро. А ведь сколько на ней потаксовано было в плохие-то времена!