Эшли смыла пену, вышла из душа и сняла с сушилки теплое полотенце. Вытерлась и критически оглядела себя в зеркале. Ничего не скажешь, она не из тех крохотных девиц, которые носят нулевой или второй размер. Нет, у нее обычный средний размер американок, а именно четырнадцатый. Но на теле ни унции лишнего жира, ноги длинные, а груди высокие и мягко скругленные. Все вполне пропорционально, даже если ее не назовешь изящной. Вот одна из причин, по которой Эшли открыла «Лейси натингс»: чтобы каждая женщина от второго до двадцать второго размера могла иметь сексуальное белье и ночные рубашки.

Натянув мягкие светло-серые флисовые штаны и легкую розовую хлопчатобумажную майку, Эшли босиком спустилась вниз и направилась к отгороженной сеткой веранде, выходившей на залив. Бернс уже ждал с бокалом красного вина. Эшли взяла бокал и понюхала.

– Виноградники Норт-Форк, – объявила она, и дворецкий кивнул. Эшли пригубила вино, растерла языком по небу, снова вдохнула аромат.

– «Бедел Селларз Мэйн Роуд Ред», – решила она, вопросительно глядя на дворецкого.

– Прекрасно, мисс Эшли, – едва заметно улыбнулся тот.

– Надеюсь, миссис Би готовит мне филе?

– Да, мисс. Сказать, чтобы подавала немедленно, или хотите подождать?

– Прямо сейчас, иначе я умру от голода! – воскликнула Эшли. – День был долгим. И к тому же завещание деда нельзя оспорить.

– Мистер Кимбро был весьма осмотрительным и заботливым человеком, – заметил Бернс перед тем, как поспешить на кухню.

Эшли хмыкнула и, продолжая смаковать вино, залюбовалась заливом. Бернс знал покойного деда лучше, чем кто бы то ни было. Он и вырос в Кимбро-Холл, поскольку его отец тоже был здесь дворецким. И он был прекрасно осведомлен о злосчастном пункте, добавленном к завещанию по настоянию Лайлы. Бернс не любил Лайлу Пибоди, но считал неприличным высказывать свое мнение по этому поводу. Однако Эшли как-то подслушала его разговор с женой. Дворецкий недвусмысленно осуждал последнюю приятельницу деда, откровенно заявляя, что Лайлу никак нельзя считать настоящей леди. Но конечно, он был прав, Лайла Пибоди никакая не леди. И именно это забавляло деда Эшли.

Услышав, как Бернс катит сервировочный столик, Эшли поспешно уселась. Бернс поместил слева от нее маленькую салатную тарелку с эндивием,[2] сбрызнутым малиновым уксусом. Далее последовала обеденная тарелка со слабо прожаренным филе-миньон, тремя небольшими слойками с картофелем и несколькими стеблями спаржи, политыми голландским соусом. Пока Эшли ела, дворецкий стоял, ожидая приказаний. Когда тарелки опустели, он убрал посуду, заменив ее блюдом со свежей клубникой, посыпанной сахаром, и крохотным соусником с густыми сливками.

– Клубника собрана сегодня днем, мисс Эшли. В этом году урожай на славу, – объявил он. – Миссис Би варит джем и запасает ягоды на зиму в морозилке.

– Восхитительно. Они все еще теплые от солнца, – улыбнулась Эшли.

– Какие-то планы на вечер, мисс Эшли? – спросил дворецкий.

– Нет, я, пожалуй, поднимусь к себе.

– Прошу прошения, но Гоустли и Грейбару не вредно бы пробежаться по берегу, мисс Эшли.