Она медленно выдохнула:

– Если вам охота вытащить на поверхность эту злополучную историю, я расскажу… Но тогда давайте по порядку.

– Хорошо-хорошо… Только перед этим – одна-единственная подробность. Его фамилия… Фамилия Венсана…

Одетта хмуро взглянула на меня:

– Ну да, конечно. Вам, полицейским, только имена подавай! Имена! До остального вам и дела нет!

– Ошибаетесь! Вы и представить себе не можете, до чего мне хочется узнать его как следует, узнать, кем он был, почему так страдал. Он ведь страдал, правда?

Она отодвинула занавеску на одном из выходивших на улицу окон.

– Очень страдал… Его звали Венсан… Крук. Да, Венсан Крук.

Наконец-то!

– Вот это да, – пристально глядя в окно, воскликнула она, – в дома заходят люди в военной форме! Можете вы объяснить, что происходит?

– Пожалуйста, не обращайте внимания! Продолжайте рассказывать! Я хочу дослушать вашу историю!

– Не раньше, чем я услышу от вас объяснение. Похоже, они и ко мне собираются зайти?

– Черт!

Я, кипя яростью, выбежал наружу. Ко мне устремились двое, и вид у них был весьма суровый.

– Лаллен, начальник уголовной полиции Гренобля, – представился тот, что повыше, в синем костюме и полосатом галстуке, и указал на второго, в камуфляже: – А это военный врач Брак.

– Какого черта здесь делает армия? – заорал я, не протягивая руки.

– Мы предпочитаем максимально контролировать информацию, – не допускающим возражений тоном ответил Брак. – Приказ министерства: доставить всех жителей этой деревни в отделение паразитологии гренобльского военного госпиталя!

Далеко, очень далеко небо расколола гроза. Меня обдало волной холодного воздуха.

– Понятно, – сухо произнес я. – Прошу меня извинить, но я вернусь в дом и закончу допрос!

– Минутку! – перебил меня полицейский. – Мне надо, чтобы вы подробно доложили мне о ходе вашего расследования, Шарко, и как можно быстрее!

Нервы у меня начинали сдавать. Я отвел эту парочку немного в сторону:

– Сейчас не время приставать ко мне с этим, ясно? Занимайтесь своим делом, увозите людей, а я закончу свою работу! Когда люди рядом умирают, есть занятия более срочные, чем препираться!

Одетта Фаньен смотрела на нас в окно, прижав кулачки к груди, а другие жители деревни с помощью людей в белых халатах и в военной форме садились в выстроившиеся длинной белой вереницей машины «скорой помощи». Мужчины, женщины и даже дети. Слышались приглушенные рыдания, жалобно скулили те, кому было совсем плохо, – над захваченной болезнью деревней повис зловещий гул, в котором смешивались стоны, исступленные мольбы и полные недоумения вопли.

Врач шагнул было в сторону дома Одетты Фаньен, но я его не пустил:

– Сюда пока нельзя! Я еще не закончил!

Он огрызнулся и направился к соседнему дому, а Лаллен, скинув пиджак и распустив галстук, сердито проворчал:

– Ну и влипли мы!

– Знаете что, Лаллен? Если вы дадите мне спокойно закончить допрос, прежде чем увезете мадам Фаньен, я потом расскажу вам все, что захотите.

– Договорились, Шарко. Только побыстрее! Мы не можем весь день здесь торчать.

Оставшись в одиночестве, я позвонил Леклерку и назвал ему фамилию Крука, затем вернулся в крохотный домик, съежившийся среди гор. Туда, где ожидало меня окончание истории…