– Купаешься? – услышал я вдруг знакомый голос.
– Ты? – прохрипел я.
– Я, – ответил Громозека. – Тонуть будешь?
– Есть варианты?
Он стоял на черной воде болота, весь такой парадно-выходной. Чистенький, опрятный. Как только что с конвейера.
– Есть, конечно. Всего шаг назад. Палочку воткни в дно, толкайся. Всё просто. Если не паниковать.
Чуть позже я лёг на относительно твёрдую поверхность, на спину. Воды – также по уши. Ноги – в топи. Дышал, отдыхал.
Громозека стоял рядом, красотами природы любовался, сука!
– Ты где был, тварь?!
– Пиво пил. А ребята и не знают.
– Я серьёзно! Ты где пропадал?
– Серьёзно? Если серьёзно, то не знаю. Последнее, что помню – ты послал меня кого-то найти. И вот я тут. Как всё прошло?
– Хреново! Не видишь?
– Нет. Ты ещё жив. И даже цел, что странно. Ну, не надоело мерзнуть? Это тебе не лечебные ключи, не Кисловодск, вставай, пошли, командир! Теперь я тебя поведу. Всё будет ништяк! Я же тут! Самое доброе и ласковое привидение на свете. Ну-ну, командир, ты что это нюни-то распустил?
– Я… я… я просто рад тебя видеть.
– Чему ты радуешься? Своей прогрессирующей шизофрении? Ха! Тоже мне счастье! Ну, идём? Полетели, птица, там столько вкусного! Там танков с крестами десятками каждый день подвозят, прямо с конвейеров, краской пахнущих, а ты тут, в болоте маринуешься. Как огурчик – зелёный и в пупырышках. Непорядок!
– Непорядок, – согласился я, вставая, выдирая ноги из трясины. Гля! Ещё и босой теперь! Голый, босой и безоружный! Только виброклинок каким-то чудом удержался за поясным ремнём.
– Мы ещё живы! – подбодрил я сам себя.
– Ну, я бы не обобщал, – невозмутимо ответил мне призрак боевого товарища. – Рассказывай, что там у вас было? Как ты в болоте оказался? И – один?
Часть 2
Искупление
Вступительное отступление
– Я не верю, что этот… этот!.. Ищите! Он не может погибнуть! Он – неубиваемый! Ищите! Надо его найти!
– Сам объявится.
– Не объявится! А ты не понял, почему он свой доспех отдал?
– Почему?
– Соскочить удумал. Нет! Найти! Он ещё не отработан! На него столько мы подвязали! Ищи!
Утро Медвежьей казни
Сумрачного особиста нет. Прямо скучаю по нему.
Накаркал – явился! Блин, мрачнее предгрозовой тучи. Увидел меня, поморщился как от зубной боли, смахнул папку с бумагами – на землю, положил чистый лист, стал писать, приговаривая:
– Хватит! Наслушался я твоих сказок! Пришёл ответ на запрос. Обиван Джедаевич Кенобев. Ты не тот, за кого себя выдал. Предатель, шпион и провокатор. Расстрел!
Я улыбнулся: ну, вот и всё!
– Чё ты лыбишься, морда?
– Кончились каникулы Бонифация. Наступают трудовые будни. Опять расстрел.
– Как я устал от твоих вывороченных бредней. Увести!
День, правда, чудесный. Распогодилось. Самолёты с ВПП взлетают и садятся, вокруг них суетятся люди.
А я копаю себе могилу. Прекрасное утро, не правда ли?
– Брось, покури, браток! – предложил один из бойцов БАО, что стерегли мой оздоравливающий труд на свежем воздухе.
– Не поверишь, – улыбнулся я ему, – бросил!
– А я вот не пойму, чему ты радуешься? – угрюмо спросил другой.