Зимой 1921 года Дункан неожиданно для себя получает телеграмму от советского правительства: «…одно только русское правительство может вас понять. Приезжайте к нам; мы создадим вашу школу». Айседора, бросив все, собирается в дорогу. Это не гастроли, не временное турне, хотя все, если разобраться, на этой земле носит временный характер. Оформив бумаги в Лондоне, она оставляет свои дорогие платья и меха, прихватив с собой лишь скромные туники для выступлений и самую простую одежду, да взяв последнюю из оставшихся при ней воспитанниц — Ирму Дункан. Там, в далекой и прекрасной России, она заживет новой жизнью, полной света и гармонии. Ее будут называть «товарищ», и она обретет новых друзей, вместе с которыми будет строить светлое будущее. Нарком просвещения Луначарский обещал ей содействие и школу на тысячу мальчиков и девочек. У нее снова будут дети, она полюбит их и обретет счастье.

«Когда Дункан объявила о своем желании ехать в Россию, поднялся вопль недоумения и негодования, — пишет в своей статье «Наша гостья» А. В. Луначарский[263], — Сначала газеты отрицали этот слух, потом приписали его непростительному чудачеству Дункан, затем начали клеветать, стараясь доказать, что Дункан не нужна больше Европе и Америке, и что в Россию ее гонит растущее равнодушие к ней публики.

Это, однако, сущий вздор, и писавшие сами знали об этом. Как раз перед своим решением выехать в Россию Дункан получила чрезвычайно выгодное предложение в Америку и Голландию, от которого, однако, со свойственной ей прямотой сразу отказалась. Леонид Борисович Красин рассказывал мне, что Дункан несколько боялась своего прощального концерта в Лондоне. Газеты уже подняли враждебный шум по поводу ее большевизма. Между тем на прощальный концерт собралось видимо-невидимо народа. Дункан была устроена огромная овация, которая косвенно относилась к России и явилась шумным одобрением публикой ее мужественного жеста».

Кстати, о судьбе: но раз уж собираешься отправиться в место, которое вся Европа называет не иначе как «преисподняя», и воспоминания Кшесинской, которые мы многократно в этой книге цитировали, тому подтверждение, не худо бы узнать, «что день грядущий нам готовит?» И вот Айседора и Ирма идут к самой известной и дорогой лондонской гадалке, дабы та разложила карты, поворожила над свечой или прочитала свежие новости, начертанные при рождении ангелами на ладони.

— Вы отправляетесь в путешествие, — скрипит голос старой цыганки, дрожит пламя свечи, по стенам бессовестно бродят неизвестно чьи тени.

— Да. Отправлюсь, — кивает Айседора. — Начало ей нравится.

— Вас ждут странные переживания, неприятности. Вы выйдете замуж…

— Замуж?! — давясь смехом, Айседора покидает гадальный салон. Какой еще брак? Да она всю жизнь говорит, что если женщина, прочитав брачный контракт, все же выходит замуж, значит, так ей и надо.

— Увидите, — доносится до нее равнодушный голос. — Недолго ждать, скоро все сами и увидите.

Айседора и Ирма садятся на пароход и едут по Темзе из Лондона в Ревель, далее поездом до Москвы.