— С чего вдруг, откуда такие настроения?
— Боря, не надо! Если человеку неприятна тема беседы, он начинает выяснять, откуда, почему она возникла. Уходя от сути. Не читать же мне лекцию о вреде алкоголизма. Ты все прекрасно знаешь, только на себя не распространяешь, хотя давно попал в зависимость.
— Но могу я поинтересоваться, почему именно сегодня ты завела этот разговор?
— Надоело быть грезиеткой. И жить с грезитером тоже. Ты принял на грудь — и радостен. Я обманываю себя и делаю вид, что ничего страшного не происходит. С моей стороны — подлость. С твоей — болезнь или безволие. Хватит.
— Самая пагубная форма общения — ультиматумы.
— Это когда они десять раз на день. А у нас с тобой впервые.
— И шантаж!
— Не пари же мне с тобой заключать.
— Давай не будем торопиться, надо обдумать…
— А пока ты сгоняешь за пивом?
— Настя, обещаю серьезно подумать над твоими словами.
— Лучше обними меня, — я придвинулась, умастилась под мышкой у Бориса, он обнял меня за плечи. — Посидим так тихонько, ладно? Как влюбленные перед разлукой. Мне больно тебя терять, да и сын…
— Я никуда не спрыгиваю.
— Помолчи. Тепло с тобой, хорошо, привычно. И даже почему-то не хочется пытать про скелеты.
— Какие скелеты?
— У которых сексуальность на десятке.
— Настя!
— Помолчи, говорю! Мне ведь очень-очень тяжело и страшно. Борис, если бы я знала, что поможет, я бы стала на колени. Но мы с тобой никогда не любили театральщины и не доверяли ей.
Наверное, мы долго сидели, обнявшись и напряженно думая, у меня затекла спина. Но я чувствовала, что Борина злость растворилась. Подняв голову, я подставила лицо для поцелуя. Борис легонько коснулся губами. Я замотала головой — не так, поцелуй меня по-настоящему.
Потом я встала и пошла по аллее. Очень хотелось оглянуться, но я приказывала себе не делать этого. Я знала, что шагаю в новую жизнь: без Бориса или с Борисом, но уже с другим. Он мог пойти за пивом или за мной. Он должен сделать выбор.
Борис догнал меня у перекрестка.
ВСТАТЬ, СУД ИДЕТ!
1
Татьяна любила приходить на работу рано, в начале восьмого утра. Переодевшись, обходила палаты. Это был не врачебный обход в полном варианте, а быстрая проверка — все ли благополучно в ее королевстве. Татьяна заведовала отделением реконструктивной хирургии в городской онкологической больнице. Отделение было небольшим — пять палат, три хирурга, включая Таню, пять медсестер, включая старшую медсестру Иру, которая не дежурила сутки через трое, а работала с восьми до семнадцати. Отделение в основном специализировалось на раке молочной железы. Когда имелась хоть минимальная возможность, женщинам, отняв грудь, пересаживали мышцу со спины, потом и сосок можно было сделать, — поэтому отделение называлось реконструктивным. Если не знать, то никогда не догадаешься, что грудь у женщины ненатуральная, ведь можно носить платья с глубоким декольте. Американцы в аналогичных случаях пересаживают жировую ткань с живота. Это еще вопрос, чья методика лучше. Но и американки, и россиянки, полностью лишившись груди, без пластики, переживают стресс посильнее того, что испытывают мужчины, которым удалили яички.