— Все отменяется… Тормози, я сказал! Сейчас приеду и все объясню…

Хлопнула входная дверь.

Вера открыла журнал, посмотрела в него и снова закрыла. Поднялась, подошла к окну, поставила на место горшок со столетником. Под окном прошла, обнявшись, влюбленная парочка. Парень с девушкой, студенты, а может быть, даже школьники спешили куда-то, целуясь на ходу и задыхаясь от своей страсти.

Бережная вернулась к столу и набрала номер Жанны. Но тут же сбросила вызов — лучше съездить в больницу самой, чем отделаться дежурным звонком.

Жанна была счастлива: ей разрешили остаться в отделении и даже выделили койку в закутке возле курилки. Койка была не совсем исправна — металлическая сетка плохо держалась на одной из стенок и грозила рухнуть, но Жанна подставила под нее табурет, на случай, если это произойдет. Хотя она практически и не пользовалась кроватью: почти все время находилась возле Толика, отлучаясь только для того, чтобы помыть больничный туалет на этаже. Сидела, гладила его ладонь и что-то тихо говорила. Вряд ли Толик ее слышал: лежал с закрытыми глазами, скорее всего, спал. Четыре других койки были свободны — остальным больным, вероятно, надоело слушать бормотание Жанны, и они перебрались в холл, где на стене висел телевизор, с экрана которого дама с удивленными глазами равнодушно вещала о правильном питании.

Вера остановилась у дверей палаты, не решаясь войти.

— Я только сейчас поняла, какое это счастье — жить, — почти шептала Жанна. — Раньше все недовольной была, почему одним все, а другим ничего. Кто-то с завода гвоздь утащит, так его сразу в суд, словно без этого гвоздя страна рухнет, а другие воруют у государства миллионы, и ничего, одно уважение к ним. Мечтала, чтобы у нас домик был свой или хоть комнатка маленькая… А то что нам, под забором помирать? А теперь думаю: разве от этого зависит счастье? Можно радоваться от того, что солнце светит, что весна наконец пришла, что мир вокруг такой красивый, что есть на свете добрые люди, а рядом любимый человек.

Женщина замолчала, а голос телевизионной дамы дрогнул, видимо, от сочувствия к тем, к кому она обращалась:

— Но вы же понимаете, что одной икрой питаться нельзя. Если в перерывах между приемами пищи будете испытывать голод, съешьте пару бананов робасто моррис. А еще есть такой продукт, как авокадо…

Бережная спешила домой, ругая себя за то, что в очередной раз задержалась на работе. Машин было мало, оживленные в дневные часы улицы сейчас были почти пусты. Когда до дома оставалось не более пяти минут езды, Вера решила позвонить Владимиру, но его телефон ответил голосом автоответчика, сообщившего, что абонент находится вне зоны действия сети. Она бросила мобильник на сиденье и на секунду отвлеклась от дороги, поэтому едва не столкнулась с шедшим впереди автомобилем. Чудом вывернула, обошла препятствие справа, чуть не задев дорожный бордюр. Притормозила немного и обернулась.

Рядом остановилась серебристого цвета машина. Стекла были тонированы, и того, кто сидел за рулем, видно не было. Вера осторожно тронулась с места, серебристый автомобиль тоже, с такой же скоростью. Так они и шли какое-то время рядом. Потом Вера решила оторваться, но через пару секунд серебристый автомобиль снова догнал ее, затем вырвался вперед и шел прямо перед ее «Мерседесом». Вера притормозила, и странная машина тоже сбросила скорость. Только теперь Вера заметила эмблему — «БМВ». Попыталась обойти его, но «БМВ» вильнул влево, не пропуская. Справа объехать тоже не получилось. Тогда она прижалась к обочине и остановилась, предполагая, что владелец серебристой машины хочет выяснить отношения после той ситуации, когда она чуть не въехала в него.