– Тебя ведь все равно не закроют?

– Нет. У меня достаточно влиятельных друзей.

Сообщаю Семену твердо и встаю на ноги, мечтая поскорее покинуть этот гребанный двор и забрать у агента задаток. Помогаю Кире поднять брошенную на асфальт сумку и стаканчики с безнадежно остывшим кофе и ровно на долю секунды застываю, когда между лопаток вонзается истеричное.

– Это ты псих, Никита! Ты! Катись к черту!

Даша кричит еще что-то обидное нам вслед, но мой организм опускает непроницаемую заслонку и блокирует наполненные бессильной яростью проклятия.

Вот так выстраивает защиту. Сегодня я хапнул более, чем достаточно. Теперь надо как-то уложить новые знания на полку и переварить всю ту дичь, что бурлит у меня внутри.

Обнять Киру. В сотый раз извиниться. И окончательно вычеркнуть семейство Вершининых из своей системы жизненных координат.

Дарья никогда не носила под сердцем моего ребенка и почти восемь гребанных лет притворялась, что горюет о его утрате. Нажимала на нужные кнопки, дергала за правильные струны и весьма виртуозно играла на моих слабостях.

Так что в этой ситуации я вправе снять с себя обязательства и забыть об обещании помогать ей деньгами. Она не бесплодна и не нуждается в лечении. А если и нуждается, то это больше не моя ответственность.

В том, что с ней случилось, нет ни капли моей вины.

– Никита, давай я сяду за руль. Не стоит тебе ехать в таком состоянии.

Я так глубоко погружаюсь в рефлексию, что не сразу обнаруживаю Кирину ладонь на моем запястье. Тряхнув головой, я сталкиваюсь с Ильиной взглядом, ныряю в омут обеспокоенных серо-голубых глаз и цепенею.

От той трепетной заботы, что сквозит в каждом ее движении и укутывает меня теплым мягким пледом. От искреннего сочувствия, которое убирает гранитную плиту с груди, приводит в порядок пульс и замещает агрессию странным покоем.

– Ты права. Спасибо.

Соглашаюсь с Кириным предложением без пререканий и осторожно вкладываю ключи в ее тонкие маленькие пальцы. Целую ее в висок, зарываюсь носом в волосы, хранящие едва уловимый аромат ванили, скольжу ладонями по острым лопаткам.

Беру максимум от этой близости. И ощущаю, как на место встают недостающие кусочки. Злобу вытесняет умиротворение, бешенство – безмятежность.

Вселенная снова демонстрирует мне весь спектр красок. А все потому что рядом правильный человек.

– Ты знаешь, – Кира неторопливо сдает назад и медленно выкручивает руль, разворачивая машину. – Раньше я всегда думала, что фраза «если весь мир встанет против тебя, я буду стоять у тебя за спиной и молча подавать патроны» – лютое преувеличение. Теперь понимаю – вовсе нет.

– Что, и если б я забил это урода до смерти, тоже не осудила бы?

– Я бы бросилась искать тебе адвоката, Лебедев.

– Да?

– Да. Но это не значит, что нужно проверять мои слова на практике.

Стиснув кожаную оплетку, твердо высекает Кира, а у меня от ее признания эйфория растекается по венам. Наверное, она единственная, кто принимает меня со всеми моими тараканами, заморочками, заскоками. Не пытается превратить меня в кого-то другого.

И это бесценно.

Скорее всего, потому что любимая женщина всецело меня поддерживает, я не скатываюсь в самобичевание. Ничего не отрицаю, не торгуюсь с собой и не впадаю в депрессию. Переправляю негативную энергию в полезное русло и всю следующую неделю занимаюсь поиском нового жилья.