— Ты же сам проверял расчеты, — продолжала она, — привязки к Масаррону, вершине Виборас, Пунта-Перчелес и мысу Тиньосо. — Она, совершенно серьезно, как студентка, которая хочет убедить преподавателя, показывала ему результаты своих вычислений. — 37°32′ к северу от экватора и 4°51′ к востоку от Кадиса на картах Уррутии соответствуют 37°32′ северной широты и 1°21′ западной долготы по Гринвичу… Посмотри сам.

Кой притворился, будто проверяет расчеты. Он все это проделывал столько раз, что помнил каждую цифру наизусть. На картах было множество пометок, сделанных его рукой.

— В таблицах поправок могут быть неточности.

— Их там нет, — энергично тряхнула головой Танжер. — Эти таблицы я взяла из «Практического применения исторической картографии» Нестора Пероны. Там исправлена даже погрешность в семнадцать минут долготы координат Кадиса относительно Гринвича, которая содержалась в атласе Уррутии. Эти таблицы выверены до минуты, до секунды… Благодаря им два года назад были найдены «Каридад» и «Сан Рико».

— Координаты юнги могли оказаться ошибочными. Кто угодно мог совершить ошибку при такой спешке.

— Нет, это невозможно. — Танжер сопротивлялась с упорством человека, который слышит то, чего слышать не желает. — Уж слишком все достоверно.

Помнишь, юнга говорил о том, как близко от них в северо-восточном направлении был мыс…

Оба посмотрели на красную в закатных лучах громаду мыса, которая была видна в открытом иллюминаторе, вырисовываясь в самом конце береговой дуги, за Масарроном и мысом Фалько. «В виду мыса», сообщил юнга, как значилось в донесении.

— А кроме того, — продолжала Танжер, — бригантину могло настолько занести песком, что локатор ее не обнаружил…

Это возможно, подумал Кой, но маловероятно.

И объяснил, что в таком случае локатор должен был бы показать изменения в плотности донного покрытия. Но он постоянно показывал слои ила или песка толщиной до двух метров, а это много, чтобы ничего хотя бы подозрительного не отразилось на экране.

— Что-то там должно быть, — подвел он итог, — ведь пушки-то металлические. Десять пушек в одном месте — это уже существенное изменение плотности. А к этим десяти надо прибавить двенадцать пушек шебеки, хотя часть из них могло разметать взрывом.

Танжер постукивала карандашом по карте. Ноготь большого пальца другой руки она непрерывно покусывала. Лоб ее теперь прорезали глубокие, как шрамы, морщины. Кой протянул руку и погладил ее по голове, надеясь, что от его ласки морщины разгладятся, но она, полностью погруженная в карты, которые лежали перед ней на столе, даже не обратила внимания на его жест. Планы бригантины и шебеки тоже были неподалеку — прикрепленные скотчем, они висели на переборке. Они рассчитали и отметили на карте даже то расстояние, на какое могло разметать взрывом пушки шебеки, учитывая предполагаемую мощность заряда, дрейф и глубину.

— Юнга мог и соврать, — сказал Кой, убирая руку.

Танжер снова покачала головой и еще сильнее нахмурилась.

— Слишком он был юн, чтобы умудриться придумать такое. Он говорил, что виден был мыс, что берег был всего в двух милях… И в кармане у него была бумажка с карандашными записями координат.