— А где Фил Тернбол?
— В смысле?
— Тут нет Фила Тернбола.
— Он с нами не выпускался.
Уэнди словно что-то кольнуло.
— Брал отпуск на семестр?
— Мм… нет. Его заставили уйти раньше.
— Стоп. То есть он не закончил университет?
— Насколько мне известно. Я так и сказал.
— А почему заставили? — Во рту у Уэнди пересохло.
— Точно не знаю. Слухи, конечно, ходили. Но дело провернули очень тихо.
Ровным, очень спокойным голосом она попросила:
— Расскажите.
— Вряд ли стоит…
— Это может быть очень важно.
— Столько лет прошло. И по-моему, университет переборщил.
— Все останется между нами. Не для огласки.
— Ох…
Дипломатия себя исчерпала. После пряника настало время кнута.
— Повторяю: строго между нами. Не скажете — выясню сама. И уж я раскопаю. Вытащу на свет все тайны до последней, но тогда никакой приватности не ждите.
— Не люблю, когда мне угрожают.
— А я — когда втыкают палки в колеса.
Лоренс вздохнул.
— Ничего особенного там не случилось. Да и соврать боюсь.
— Слушаю.
— В общем, поговаривали, что Фила поймали после отбоя не в общежитии. Проще говоря, взлом и проникновение в университетское здание.
— Он воровал?
— Да Бог с вами! — воскликнул Лоренс, будто в жизни не слышал ничего нелепее. — Это забава такая.
— Взлом? Интересные у вас забавы.
— Мой друг учился в Гемпширском колледже — знаете такой? Не важно. Заработал пятьдесят баллов за то, что угнал автобус, который ходил по студгородку. На две недели отстранили от занятий. Правда, хотели исключить. Но ведь он, как и Фил, всего лишь играл. И я, надо признаться… Моя команда разукрасила машину преподавателя. Тридцать баллов. Однажды приехал знаменитый поэт — друг стащил ручку с его стола. Играл весь кампус, все общежития принимали участие.
— Участие в чем?
Лоренс Черстон улыбнулся:
— В охоте, конечно. В охоте за трофеями.
ГЛАВА 32
«Мы должны прекратить охоту».
Так сказал Кельвин Тилфер.
В его словах начал появляться смысл. Уэнди еще порасспрашивала Лоренса об игре, о лице со шрамом и об остальном, но больше ничего не узнала. Фила Тернбола поймали в недозволенном месте во время охоты и исключили. Точка.
Уэнди вернулась в машину, взяла телефон, хотела набрать номер Фила…
Шестнадцать сообщений.
Сердце ухнуло в пятки: «Чарли».
Она торопливо вызвала через меню голосовую почту. При первых же словах страх отпустил, зато нахлынуло другое мерзкое чувство. Хотя речь шла не о сыне, услышанное совсем не обрадовало.
«Привет, Уэнди. Это Билл Джулиано, „Эй-би-си ньюс“. Хотел бы побеседовать о выдвинутых в твой адрес обвинениях в неподобающем поведении».
Пиик.
«Мы делаем сюжет о вашем романе с боссом. Жаждем услышать вашу версию».
Пиик.
«Один из обвиненных вашей программой в педофилии требует нового суда в свете известий о вашей сексуальной агрессии. По его утверждению, он поплатился за то, что отверг мисс Тайнс».
Пиик.
Уэнди решила не слушать остальное и уставилась на телефон. Черт. Очень хотелось быть выше этого, не обращать внимания.
До чего же крепко влипла.
Наверное, стоило внять совету Фила и не лезть. Однако пути назад уже нет. Что ни делай, такие заявления оставят отметину. Даже если отловить ту дрянь или того мерзавца, который это написал, заставить признаться в прямом эфире перед миллионом зрителей, что сказанное — ложь, все равно не очистишься. Правда ли, вранье ли — пятно не ототрешь. Возможно, никогда.