– Прости, – прохрипел он мне в ухо. – Родион… сволочь… повесил меня…

Мне не за что было его прощать. Он не выдержал пыток, которым его подверг «бешеный пес», потому что был человеком, а не машиной. Мне еще предстояло узнать, в какой форме Родион расспросил боксера о моих близких или самом близком мне человеке…

– Генерал жив? – спросил я без всякой надежды.

Прохоров покачал головой. Он не смог уберечь своего хозяина. Его противником был человек, который на протяжении двух лет убивал и грабил; был очень, очень сильным человеком.

– Убью эту тварь!

– Тебе придется в очереди постоять.

– Возьми… меня… с собой, – в несколько приемов выговорил боксер, глядя на меня мутноватыми глазами. – Я помогу.

– Ты даже муху прихлопнуть не сможешь.

Я уложил его на свою кровать, вынул из кармана ключи от машины и вышел из комнаты.

– Эй! – снова прохрипел он сломанным горлом. – Родион – конченый психопат.

– Я знаю.

В комнате Боксера я надел его короткую кожаную куртку с желтыми полосами поперек груди, обнаружил в холодильнике фляжку с водкой. Сделав глоток, я бросил взгляд в зеркало и вышел из комнаты. Выйти из дома, не попрощавшись с генералом, я не мог. Я нашел его в подвале. Он лежал животом вниз на стиральной машине, из спины у него торчал нож. С балки свисал капроновый шнур, на котором, как мне думалось, Блондин повесил Боксера. Спецназовец расправился с ним, застав сотрудника спецдачи врасплох. Сколько же он провалялся без сознания?..

Мне пришлось задержаться у тела Болдырева. Он полностью, до последней капли реализовал себя. Этому оборотню самое место в подвале. И я, выходя, потушил свет…

Во дворе дома стояли две машины. Мой выбор пал на «Форд Эксплорер». Я был на взводе, и дружеское плечо мне, конечно бы, не помешало. Но в этой ситуации я не мог рисковать ни Виталием Аннинским, ни Зоей… ни Катей Смолиной. Я выругался. Блондин сжигал за собой мосты – этим все было сказано.

Мне пришлось остановиться и копаться в адресной книге. Ну где же номер Кати?.. Вот он. Я нажал на зеленую кнопку и снова тронул машину с места. Давай, давай, бери трубку… Три попытки – и все впустую.

Я набрал номер Аннинского, и начал с ходу, как только он ответил мне:

– Виталик, срочно езжай по адресу Кати Смолиной. – Я продиктовал ему адрес.

– Есть, – тотчас по-военному отозвался Аннинский.

Я не дал ему «засохнуть» и выложил свежую новость:

– Блондин жив.

Казалось, Виталик не удивился. Во всяком случае, он никак не прокомментировал это известие.

– Все эти три месяца он скрывался у Смолиной.

– Ты… разобрался с ним?

– Да, – соврал я. – Но я опоздал и не смог спасти генерала. Встретимся у Зои на Автозаводской.

Я ехал и перемалывал слова Олега Прохорова: «Родион – конченый психопат». Точнее не скажешь. Убив Ольгу Губайдуллину, он и Розовый обменялись фразой: «Было бы странно снова жить прежней жизнью». У Родиона притупилось чувство опасности. Моими руками он убрал со своего пути банду, но сам не мог остановиться. Трудно ставить себя на его место, но в определенных условиях я поступил бы так же, как он.

Все правильно. А пока мне приходилось скрежетать зубами, проклиная бандита. Проклинал я и свою память, листавшую видеодневник Блондина: