- Среди прочих вещей в сумке был и плащ?

- Ну да... А потом перед самым Лениным отъездом приехал приятель из Москвы за этими вещами. Леня покупал их по его заказу. Я пошла в ломбард выкупить.

- А почему плащ не выкупили?

- Леня сказал: "Забери все, кроме плаща. Пусть еще полежит".

- Понятно. Где сейчас Локоток?

- Там же, в Коктебеле.

- Что он так долго там?

- Он уезжает туда работать на сезон. С напарником из местных фотографирует на пляжах курортников.

- Когда он должен вернуться?

- На днях. Точно не знаю. С билетами сейчас трудно. Он собирался в Феодосию за билетом.

Михальченко сделал паузу. И Лынник, воспользовавшись ею, вставила свой вопрос:

- Все-таки, что случилось? Ему ничто не грозит?

- Ничего вам пока сказать не могу. Выясняем, - ответил он неопределенно. - Вот сверим время, посмотрим.

Она не поняла, о каком времени он говорит, только видела, что на лице этого крупного сильного мужчины опять появилась доброжелательность.

- Почему вас так интересует этот плащ? - спросила Лынник.

- Чужой он, Оля. Чужой... Хорошо. На сегодня хватит. Спасибо, что зашли. Уговор наш помните: никому ни слова, даже Локотку, - Михальченко подумал и добавил: - Это для его пользы.

- Конечно, конечно, - она поднялась.

Михальченко проводил ее до двери.

30

- Значит, говоришь, Локоток заключил контракт с конезаводом? Для этого журнала? - спросил Левин.

- Да, - Михальченко листал последний номер журнала, который Шоор подарил Левину.

- Смотри, какой шустрый. Сейчас уточним. - Левин снял трубку и набрал приемную директора. - Алло! Степана Яковлевича, пожалуйста. Скажите: Левин из прокуратуры... Нет, мы не договаривались. Он меня знает. Действительно, они были знакомы давно, лет пятнадцать назад в конюшне вспыхнул пожар, погибли две очень дорогие лошади, Левин надзирал тогда за следствием. И сейчас, ожидая пока его соединят с директором конного завода, он подумал, что есть бесчетное количество людей в городе, знавших его и кого знал он, которых когда-то коснулась беда или неприятность, ставшая невеселым поводом для знакомства. Большинство потом падало из его жизни, но кое с кем сохранились если не дружеские, то просто добрые отношения. - Степан Яковлевич? Левин... Да-да... Ничего, как все, так и я... А вы?.. Ну и слава Богу... В общем-то пустяк. Мне господин Шоор подарил журнал "Я - жокей". Что это за парень с вашими лошадками? Кто? Локоток? Ага... Он что, по контракту? Понятно. Нет, больше ничего, спасибо... Да, Степан Яковлевич, а господин Шоор не собирается к вам? Жаль... Всего доброго. - Он опустил трубку и сказал Михальченко: Красавчик на картинках, которые перед тобой, это и есть наш Локоток.

- Здоровый бугай.

- Это еще не порок.

- Брать его надо! По всему сходится, что билет Тюнена таксисту дал он!

- Это каким же образом брать? - усмехнулся Левин. - Нам с тобой брать уже никого нельзя. Мы кооператоры, Иван.

- Я не в том смысле. Надо Остапчука подключать.

- Так он и побежит. Он скажет: "Я, ребята, свободен, делать мне нехрен, поручите чего-нибудь!.." Ну, допустим, возьмешь ты с Остапчуком Локотка. А он тебе сунет: "Билет я нашел, дорогие товарищи сыщики, мне он не нужен был и я бескорыстно отдал его таксисту". И утер он вам, сыскарям, сопли.