– Глеб, за тобой не угонишься! Сам не понял: успел я в кого-нибудь попасть, нет? – заявил Войтов Чужинову, когда оба они отстрелялись.

– Это моя дистанция, Денис. А на километр я даже из «Барретта»[38] пробовать не буду – твоя стихия. Давай-ка мы вниз на всякий случай.

Как выяснилось, на этот раз он перестраховался: по крыше больше никто не стрелял.

– А жаль, – пробормотал Поликарпов. – Еще бы разочка три-четыре, и их тепленькими можно было бы брать: они бы точно весь боезапас кончили. – После паузы добавил: – Может, на шум твари пожалуют, тогда этим козлам явно не до нас станет.

– Неплохо бы, – подал голос вечно молчаливый Молинов.

Атас отрицательно покрутил головой:

– Сомнительно очень. Ни разу не слышал, чтобы здесь кто-нибудь с ними столкнулся. Вот севернее, километрах в восьми отсюда, им как будто бы медом намазано. Или дерьмом. Такие же развалины, вроде этих, но они постоянно там крутятся. Причем иногда кишмя кишат.

О подобном слышали все. Иные места твари стороной обходят, в других же, совершенно ничем не примечательных, они, как выразился Лажев, «кишмя кишат».

– Глеб, я наверх, – сказал Войтов.

Чужинов проводил его взглядом. Предупреждать Дениса об осторожности смысла нет. Если он, со всем его опытом, уберечься не сможет, никакие слова не помогут.

– Кирилл, держись рядом. Куда я, туда и ты. Остальные – по обстановке.

Хотя какая может быть обстановка у Поликарпова с Молиновым? Жди, когда в устроенных в мешках с землей амбразурах покажутся фигурки с оружием, и пали без промаха. Да не подставляйся снайперу: у него калибр такой – конечность пуля оторвет, не говоря уже, что от головы только ошметки во все стороны полетят.

«Эх, будь до него дистанция вполовину меньше, Дёня давно бы уже его на раз-два сделал, как бы тот ни таился».

– Ладно. Бог не выдаст – свинья не съест. Повоюем еще.

Первый раунд у Темира они выиграли нокдауном, теперь только и оставалось ждать от него ответного хода.

– Ну и чего они тянут? Пакость какую-нибудь замышляют? – поинтересовался Атас сразу у всех, но никто ему не ответил. – Хуже нет, вот так ждать, – добавил он. На щеках у Лажева играли желваки – нервы.

По крыше ударила одинокая пуля, и вслед за ней пришел звук отдаленного выстрела.

– Денис, жив?

– Жив, Глеб, жив, – донеслось сверху. – Заставил я его таки открыться: соблазн у него слишком большой был. Колхозник какой-то – и позиция дурная, и срисовать его легко. Пулеметчик бывший, что ли? А лупит ничё так. Мастерски, я бы даже сказал… Глеб, они пошли!

Чужинов припал к бойнице, нашел мушкой цель, дважды нажал на спуск, с удовлетворением увидел рухнувшего на землю человека и тут же отпрянул назад. Вовремя. Пуля, пролетев сквозь амбразуру, ударила куда-то в стену за спиной. Он огляделся по сторонам. Лажев сидел, опершись спиной на мешки с землей, держа свое недоразумение, а не оружие между ног стволом кверху. И правильно: его дробовиком только в упор лупить, и не дай бог, дойдет и до этого.

Молинов с Семеном палили одиночными, экономя патроны. Тоже верно: сейчас вся надежда на Войтова. Ему сверху и расклад весь виден, и вообще он снайпер. А вот его-то как раз и не было слышно.