– Ты не забыл, что пукалок я не люблю? – Игнатьев прищурился.

Убивать Ярому приходилось за последние годы не раз и не два, однако профессиональным киллером он себя не считал. На «мокруху» шел либо в крайних случаях, либо за хорошие деньги, нуждался в которых постоянно, поскольку в его руках они почему-то не держались – таяли со скоростью апрельского снега. Пару раз, как выражался сам бандит, он «зашиб» двух шлюх в припадке ярости, на одной из которых едва не погорел, если б не Иванов… Но если уж дело доходило до «мокрухи», пользоваться в качестве оружия предпочитал либо собственными руками, либо ножом… И такое бывало.

– За такие деньги придется полюбить! – резко оборвал его адвокат. – Так надо…

Некоторое время они смотрели друг на друга, глаза в глаза. Первым не выдержал и отвел взгляд Иванов.

– Я бы мог тебе сейчас объяснить, почему, только на кой пес это тебе? Не пойму… И время займет, и денег не прибавит.

– Плевал я на то, какую муть ты там задумал, – грубо возразил Ярый. – А вот насчет денег ты как раз заблудился, адвокат… За пукалку накинешь еще половину! А нет – так ищи себе кого другого, подешевше…

– Ты что, спятил?!

Иванов от неожиданности подскочил на месте и возмущенно уставился на Игнатьева:

– Да любой профи за такую работу вдвое меньше запросит, тем более что этого… – он, поморщившись, кивнул на снимок Красных, – ни искать, ни выслеживать не надо, и вообще никакого риска, в лесу-то… Я тебя к нему сам привезу, как охранника представлю, да ты что?!

– А ничего, – спокойно фыркнул Ярый. И с упрямством уверенного в своей правоте и силе хозяина ситуации добавил: – Говорю же, пукалок не люблю и не пользую…

Взбешенный Иванов выскочил из-за стола и забегал по кабинету, на что Игнатьев не обратил ни малейшего внимания, даже головы в его сторону не повернув.

– Да ты пойми, это ж получается… Считать-то умеешь?! Это ж за обычный «заказ» ты, получается, сломишь больше пятидесяти кусков!.. Где это ты про такие цены слышал, идиот чертов?!

– Это мое последнее слово, – с тупым спокойствием повторил Ярый и, широко зевнув, уставился в окно. – А не хочешь – дело твое… Этих, которые с пукалками, сейчас развелось – хренова туча…

Виктор Степанович с ненавистью посмотрел на коротко стриженный жирный затылок Ярого, на его бычью шею, багровевшую над врезавшимся в нее воротничком затрапезной полосатой рубашки, и, чертыхнувшись, вернулся за стол.

– Я полагал, ты добро помнишь, а ты…

– За твое «добро» я с тобой давно в расчете. Да, к авансу, ежели сговоримся, накинешь еще пяток косых. Мне колеса пора поменять, не ровен час – развалится моя телега в самый ненужный момент!

Адвокат, издав какой-то звук, нечто среднее между шипением и стоном, зло дернул на себя верхний ящик письменного стола и, достав оттуда пачку долларов, морщась, отсчитал требуемую сумму, почти швырнув их затем в физиономию Ярого.

– Подавись! – в бешенстве крикнул он.

– А вот за базаром следи, адвокат!.. – Игнатьев, когда того требовали обстоятельства, умел держать себя в руках, не давая воли своей злобе, даже если очень хотелось. – Адресок давай, по которому твой клиент проживает…