«Сгинем, сгинем… Ошибемся, ошибемся…» – стучало в голове, словно железкой водили по батарее. И снова шли вслепую, не видя дороги, спотыкались, наезжали друг на друга. Туман уплотнился настолько, что даже собственная рука, поднесенная к глазам, казалась чужой и эфемерной. Коллективный луч не желал концентрироваться на одной точке. Лучи разъезжались, толку от них практически не было. Всхлипывала Рогачева, плетущаяся позади всех…

В какой-то миг Ульяна сообразила: Олежка приукрасил свои способности, просто успокаивал ошалевших от страха людей. Он не знает, куда идти! Дорога превращалась во что-то условное, лишенное основных своих примет – проезжей части и обочины. Все пространство было перепахано буграми и рытвинами, а то, что изначально принималось за обочину, было лишь иллюзией. Олежка тыкался то влево, то вправо, злобно бурчал сквозь зубы, срываясь на растерянный минор. Судя по всему, они сместились влево от нужного направления – и при этом вовсе не факт, что скалы уже были где-то рядом. Приходилось прощупывать ногами колдобины и кочки, из-за чего скорость упала почти до нуля. Какие-то стебли хватали за щиколотки, чувствовалась трава вперемешку с комьями глины – Ульяна могла поклясться, что, когда они шли в деревню, под ногами не было ни травы, ни вьюнов!

Слева что-то утробно заурчало, скатилось с возвышенности… и словно запрыгало вдоль дороги на четырех конечностях! Люди шарахнулись в противоположную сторону. Визжали женщины. Олег метнулся на звук, занося лопату. Было слышно, как он треснул по земле, раскололось проржавевшее железо. Он снова ударил, споткнулся. Ульяна осталась без связующей нити, завертелась, закружилась голова. Крик уже рвался из горла, она едва не откусила себе язык, когда упала, отбив живот. Внутренности тряхнуло, она закусила губу, чтобы не разораться от боли. Но эта боль уже ничего не значила – в следующий миг Ульяна почувствовала, как кто-то схватил ее за щиколотку и потащил на себя! Животное урчание сменилось саркастическим смешком. Девушке не чудилось, ее действительно тащили, причем решительно! Она завыла, стала лихорадочно извиваться, вцепилась в какой-то жесткий корень, торчащий из земли, сжала пальцы до посинения. Ей казалось, что ее рвут на дыбе – натянулись жилы, трещали кости. Пот катился градом со лба, перехватывало дыхание. Она уже не могла… Слава богу! Натяжение ослабло, а потом и вовсе пропало, когда из тумана с воплем вывалился Олежка и свалился перед ней на колени. Ульяну уже не тащили, она распласталась в изнеможении, сил не осталось.

– Ты что? – ахнул Олежка.

– За ногу тащили, чуть не смылась… – популярно объяснила Ульяна и заплакала. Олег рассвирепел, бросился в туман, нанося в пустоту рубящие удары.

– Не уходи… – Ульяна вцепилась ему в ногу. Тот не сразу разобрался в ситуации и чуть не размозжил ей череп молодецким ударом. Спохватился – ну уж нет, с головой мы пока дружим, рухнул на колени, принялся осыпать поцелуями ее мордашку, слизывал слезы вместе с грязью.

– Все в порядке, милая, поживем еще… Эй, вы все здесь? – выкрикнул он в туман каким-то страшным, незнакомым голосом.