— Я принесу! — воскликнула она, вскакивая с места.

— Сядь, — сказал он.

Когда он снова подошел к креслу, она заметила, что жидкость в стакане заметно потемнела, став похожей на янтарь от щедро налитого виски.

— Дорогой, тапочки тебе принести?

— Нет.

Мэри смотрела на него, пока он пил густо-желтый напиток, и видела, как в стакане появляются прозрачные маслянистые разводы в местах соприкосновения льда с крепким виски.

— Мне кажется, это непорядок, — сказала она, — когда полицейского в старшем чине заставляют весь день проторчать на ногах.

Он никак на это не отреагировал, и потому молодая женщина снова нагнула голову над своим рукоделием, но всякий раз, когда муж подносил стакан ко рту, она слышала характерное позвякивание кубиков льда о стекло стенок.

— Дорогой, тебе принести немного сыра? Я не стала заниматься ужином, ведь сегодня же четверг.

— Нет, — ответил Патрик.

— Если ты очень устал и сильно проголодался, — продолжала она, — еще не поздно все переиначить. В морозильнике полно еды и всяких закусок, а поужинать ты можешь прямо здесь, не вставая с кресла.

Она не отводила от него внимательного взгляда, ожидая какой-либо реакции — улыбки, кивка, но так и не дождалась.

— Ну ладно, — продолжила она, — я все равно принесу тебе сыр и крекеры.

— Не хочу я ничего, — проговорил он.

Женщина неуютно поежилась в кресле, все так же пристально наблюдая за ним. — Но тебе же надо поужинать. Я прекрасно все устрою прямо здесь. Мне даже будет приятно. Можно приготовить баранью ногу. Или свиные отбивные. Все, чего пожелаешь. Холодильник забит едой.

— Оставь ты все это, — сказал он.

— Но дорогой, ты должен поесть! Я в любом случае приготовлю, а потом ты сам решишь, будешь есть или нет.

Она встала и положила шитье на стол рядом с лампой.

— Сядь, — сказал он. — Присядь хотя бы на минуту.

Именно тогда в душу женщины начал заползать страх.

— Да, присядь.

Мэри медленно опустилась в кресло, по-прежнему не отводя от него своих больших, изумленных глаз. Он уже успел прикончить второй стакан и сейчас угрюмо смотрел в его пустое чрево.

— Послушай, — наконец произнес он, — мне надо тебе кое-что сказать.

— Что случилось, дорогой? В чем дело?

Теперь муж сидел совершенно неподвижно, низко склонив голову, отчего свет от стоявшей рядом лампы скользил по верхней части его лица, оставляя подбородок и рот в тени. Она заметила, что у уголка его левого глаза подрагивает крохотный мускул.

— Боюсь, это может вызвать у тебя некоторый шок, — сказал он. — Я много думал обо всем этом, но потом решил, что самое хорошее это сказать все сразу. Надеюсь, ты не станешь слишком сильно проклинать меня.

И все ей сказал. Много времени это не заняло, минуты четыре, от силы пять, и все это время она сидела неподвижно, глядя на него с выражением изумления и ужаса, пока он с каждым новым словом все больше отдалялся от нее.

— Ну вот, — добавил он. — Понимаю, что сейчас не время говорить тебе о таких вещах, но у меня просто не было другого выхода. Разумеется, я дам тебе денег и вообще сделаю все, чтобы о тебе позаботились. Только прошу тебя, не надо поднимать шум. Во всяком случае, мне бы не хотелось. На работе могут не так понять.