– Я удивлена, что начальник службы безопасности Кловис до сих пор не убрал от вас эту повышенную защиту, – задумчиво сказала Ингрид, глядя на окружающие их мотоциклы.

– Даже если Джошуа Экхарт заколол моего безкожего друга стальным копьем, в городе еще могут оставаться Правщики – не говоря уже о том, что они творят по стране. Да и Грантчестер скрылся, пусть даже у нас под стражей его жена и маленький ребенок Гештальта.

Мифани содрогнулась, вспомнив, как арестованное тело Гештальта предстало перед Правлением. Она не могла забыть ту злобу, что горела в детских глазах, и пронзительные, невнятные ругательства, что вырывались изо рта младенца.

– А миссис Грантчестер знала, чей это на самом деле был ребенок? – спросила Ингрид.

– Говорит, что нет, – ответила Мифани. – И я ей верю. Грантчестер был до безумия скрытен и ничем не делился, если в этом не было необходимости. Да и если подумать, вот ты взяла бы себе ребенка Гештальта, если бы знала, кто он?

– Ну, он по крайней мере был бы послушным, – ответила Ингрид задумчиво. – И с первого дня приучен к туалету. Но нет. Полагаю, он не со всех сторон так уж хорош.

– Вот именно. А еще нужно позаботиться о Лагере Гай, – указала Мифани.

Пока они разговаривали, баргесты планировали нападение на объект; им было приказано обойтись минимальным числом погибших.

«Не знаю, как нам реабилитировать тех детей, – подумала она, – но нужно попытаться».

Заставить себя пожалеть Нормана она не могла, но от воспоминания о мертвой девочке с когтями ей было тяжело на душе.

– А вы сами в порядке? – спросила Ингрид.

Когда секретарь приехала в Верхний дом и увидела Мифани с фингалами, она испугалась. Но в этот раз на губы Мифани хотя бы не налипли чешуйки со рта Нормана. Она содрогнулась, с сожалением подумав о том, каково пришлось Томас, которая оказалась не настолько удачливой, как она.

«Не в силах оторваться от того рта, вынужденная чувствовать, как из нее высасывают все мысли».

– Вроде да, – ответила Мифани. – У меня получилось справиться с Норманом до того, как он прикоснулся к моей памяти. После этого в Верхнем доме меня проверили медики, так что количество моих посещений врачей за сегодня выросло до трех.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я осталась с вами в Ладейной? – спросила Ингрид.

– Нет, не стоит, – настояла Мифани. – Когда я вернусь, все здания закроют до утра. Я собираюсь сразу подняться в квартиру, упасть на кровать и остаться там на много-много часов. И не хочу, чтобы меня будили звонками, если только по стране не начнет разгуливать целая куча кубов плоти.

Ингрид кивнула, и ее губы растянулись в улыбке.

Когда машина наконец подвезла их ко входу в подземный этаж, Мифани немного помолчала.

– Я правда очень рада, что с тобой все хорошо, Ингрид, – сказала она. – Когда мне сказали, что ты жива, это был лучший момент в моей жизни.

– Спасибо, ладья Томас, – сказала Ингрид.

Женщины пожали руки, и Мифани помахала помощнице на прощание.

К ней робко подошел один из охранников.

– Ладья Томас, мы готовы заблокировать здание, – тихо сообщил он. – Дежурные обустроили свой пункт в Верхнем доме, поэтому как только прикажете, здесь останетесь только вы и сотрудники службы безопасности.