– Джордан говорит, его прикомандировали к спецподразделению охраны в Ватикане, – сказала Шерил поверх головы Оливии.

– Это правда, – подтвердила Эрин. – Я буду работать вместе с ним.

– Мама, – встрял Джордан, – перестань пытаться выудить информацию из Эрин. Нынче Рождество.

– Просто хочу поблагодарить ее за то, что добилась твоего перевода в безопасное место, – улыбнулась Шерил.

Эрин вспомнила, сколько раз они оба были на волосок от гибели с тех пор, как повстречались в Масаде.

– Мне кажется, что безопасное – слово не совсем верное. И потом, будь там совершенно безопасно, Джордан вряд ли согласился бы.

– Да, он никогда не ищет легких путей, – мать похлопала его по руке.

Оливии надоело, что ее игнорируют, и она потянула Эрин за рукав. И укоризненно нацелила пальчик ей в нос.

– А ты умеешь ездить на лошади?

– Умею. У меня даже есть большая кобыла по имени Гансмоук.

Вспомнив Блэкджека, она ощутила укол сожаления о его гибели.

– А можно мне познакомиться с Гансмоук? – спросила Оливия.

– Она живет в Калифорнии, где я работаю… Где я работала, – тут же поправилась Эрин.

Вчера вечером Эрин вкратце переговорила с Нейтом Хайсмитом, поздравив его с праздником. Он уже познакомился с одним из профессоров, которых она предложила ему в качестве научных руководителей вместо себя, и вроде бы ничуть не противился ее уходу. Теперь, что бы с ней ни случилось, ему ничего не угрожает.

– А что ты делаешь? – не унималась Оливия. – Ты тоже солдат, как дядя Джордан?

– Я археолог. Я раскапываю кости и другие тайны и пытаюсь разгадать прошлое.

– Это весело?

Эрин поглядела на безмятежное, счастливое лицо Джордана.

– По большей части.

– Это здорово, – Оливия ткнула Джордана в колено. – Ему не хватает веселья.

И на этих проникновенных словах девочка устремилась обратно к груде своих игрушек под елкой.

Наклонившись, Джордан прошептал Эрин на ухо:

– Ему определенно не хватает веселья.

Улыбнувшись, она заглянула в его синие глаза и сказала чистую правду:

– Мне тоже.

Глубоко под руинами Кум Леопольд погружался во тьму беспамятства и всплывал вновь. Последние дни его качало на волнах мрака и боли, снова и снова вознося лишь затем, чтобы низринуть.

Клинок Руна порезал его достаточно глубоко, чтобы убить, но он не умер. Всякий раз Леопольд был уверен, что погружается в окончательную тьму, готовый принять вечные муки за свой провал, – а затем приходил в себя снова. Он заставлял свое тело ползком передвигаться с места на место, питаясь трупами, оставшимися в пещере, а порой перепадала и какая-нибудь злополучная крыса.

Прокормление столь жалкие твари давали скудное, зато сулили надежду.

Он думал, что отрезан здесь от мира после землетрясения, лишен надежды выбраться. Но раз сюда способна проползти крыса, значит, можно прорыть ход. Нужно лишь собраться с силами.

Но как?

Глубоко под собой Леопольд слышал рокот камней, скрежещущих друг о друга, будто исполинские зубы, словно призывая его вспомнить долг. Он с трудом приподнял свои тяжелые веки. Факелы давно угасли, оставив по себе запах дыма. Но тот был едва различим на фоне смрада серы и гниющих трупов.