Небо на землю будет падать, а мой родитель останется собой, молчаливым, надежным и абсолютно уверенным, что скоро откроется дверь и его любовь вернется. Молодая, старая, слепая или рогатая, по его словам — без разницы.

Совсем по другому новости восприняла миссис Камачо-Пальмэ. Появилась она в ГАСе на следующий день после нашего возвращения.

На требовательный, нетерпеливо-дробный стук в комнату, Райден открыл дверь. По закону подлости я была у него, валялась на животе прямо на покрывале кровати, листала учебник и с ужасом оценивала объем материала, который предстояло наверстать. Мы с Раем планировали изучать новую информацию вместе, помогая друг другу в трудных местах.

На шкафу в этой время разлеглась уставшая от путешествий Яя и делала все, чтобы ее выгнали поганой метлой. Я уже несколько раз посылала мелагана… к жаждущему общения Фуко, но Яю по-прежнему риторы не слышали, вместо сочувствия купали в массированном любовании и восторге, что ей порядком поднадоело. Поэтому она решила помучить своими жалобами нас.

В итоге к приходу гостьи вся наша троица находилась уже на некотором взводе. По крайней мере я.

— Ты нашелся! Что с тобой? Тебя били? — миссис Люсиль качнулась и расплакалась. Он нежно обнял ее и провел ее под руку к креслу, что-то забормотал, успокаивающе поглаживая по спине.

Так. Пусть поговорят одни. Представляю как после вестей о таинственном исчезновении волновалась его мама. Я встала с кровати, сложила книги и пошла к двери, но меня внезапно пригвоздили в спину нежным и надрывным:

— Как ты можешь продолжать с ней встречаться? Говорят, она крутила со всем Постом Циполя! Публично путалась с Хогом. Если бы твой несчастный отец был жив…

— Он жив, — сказал Райден и продолжил, прямо. Не подбирая слова: — Знаешь, мама, я очень тебя люблю и за многое благодарен как сын, но еще одно оскорбление моей невесты, даже намеком, даже не в моем присутствии — и нам с тобой придется ограничить общение. Стелла — часть меня, прими это. Мы никогда с ней не расстанемся, ради нее я отдам жизнь, а она — за меня, я знаю. И отец получил шанс скоро вернуться тоже благодаря ей. Папа — жив. Не имею права рассказать детали, но лучше приготовься, ма… Что ты скажешь ему, когда он вернется?

Это было грустно слушать, и я практически уже вышла за дверь, когда услышала:

— Что?! Эктор… Эктор жив?

Глаза миссис Камачо-Пальмэ налились слезами, губы прыгали. Она схватила сына за руку и почти исступленно забормотала:

— Точно жив? Скажи — точно?

— Да, мама. Я с ним разговаривал. Он очень далеко, способа вернуться пока нет. Спрашивал о тебе…

Камачо заботился о своей родительнице, переживал из-за ее хрупкой нервной системы. Даже о Хаосе рассказывать не хотел, но весть об отце скрыть не имел права, да и не хотел.

Люсиль ахнула, шумно вдохнула воздух, и я впервые увидела, как человек смеется в слезах. Всхлипы и тихие попискивания от радости одновременно.

— Жив… Сынуль, да мне все равно, что он будет спрашивать и как мне при этом будет стыдно. Главное, чтобы вернулся.

В этот момент я поняла, что мне необычайно повезло. Просто фантастически. Расти Райден в семье, окруженный фанатичной любовью, при родовом статусе и упрямом характере моего жениха — он вырос бы законченных эгоистом, думающим только о себе. Капризность его мамы, требование заботиться о женщине в семье, плюс дистанцирование от исступленной материнской заботы из-за конфликта с отчимом… Это и многое другое не дало сформировать законченного циника.