— Ааа, — сказала Моника, — а почему тогда на твоем полотенце стоит нашивка «Райден Камачо»?

Я почувствовала себя пойманной на месте преступления, эдаким кошаком рядом с опрокинутой кастрюлей. Как ни таращ честные глаза, приговор подписан заранее. Улики вот они, в наличие, сколько лапой не подгребай.

Вздрогнула, затаив дыхание, ни вдохнуть ни выдохнуть, я медленно перевела взгляд на белые сменные трусики. И чуть не застонала от облегчения. Мои. Не перепутала.

Дыши, Эля, дыши. По крайней мере тебя не обвинят в ночных нападениях на парней, с целью лишения их нижнего белья. А всего с одним полотенцем мы еще ого-го, сможем выкарабкаться.

— Все просто, — медленно произнесла я, судорожно пытаясь склеить тут же разваливающиеся карточным домиком мысли. — Иду это я в душ… Иду…Э…

— Эй, девчули! Есть разговор.

Я ей памятник поставлю. Не соседка, а бриллиант. Ледка взяла манеру забегать к нам без стука, я хотела серьезно поговорить с ней на эту тему, но сейчас даже не злилась. Только плюхнулась на кровать, прикрывая собой от цепких любопытных глаз мятое полотенце с обличающей меткой.

— Мы тут с Аделаидой поболтали и решили предложить держаться всем вместе до конца месяца. Что скажете?

Она прошла в комнату и села за мой письменный стол, тут же заглянув в ящик. Пока там было пусто, сумку с мелочами из дома привезут только завтра. Но все равно любопытство Ледки показалось неправильным, как копание в чем-то личном. Есть люди, совершенно не разбирающие, где чья собственность. Как мой папа, вечно хватающий мою чашку. Но он точно бы не полез в чужой стол.

— Месяц? — переспросила Моника. — А почему именно месяц?

— Испытательный отбор идет месяц. А к его завершению нас все равно отчислят, — спокойно сообщила Ледка, — мне Аделаида сказала, она из нобилей, высших, представляете? В Гамму попала, потому что не инициированная была. Только за родовитость и приняли.

— Постой, — забормотала я, вытаскивая из-под себя полотенце и быстро его скручивая, — а как же учеба? Равенство поступления в Стражи для мужчин и женщин?

— В академию мы поступили. Теперь во всех газетах напишут: «Шесть девушек приняли в ГАС!». И татуировки нам поставили, все чин чином. Но после месяца объявят, что конкурса с парнями мы не выдержали, увы. И тихо во вспомогательные службы переведут. Принеси-подай бегать, — бодро сказала соседка. — Аделаида говорит, начальство не верит в девушек-Стражей, но чтобы общественность не бурчала, все делают вид. Академия — что нас приняла, мы — что будем учиться. И всем красиво! Кто ж девчонок в бой бросит? За все годы в ГАСе ни одна студентка так в Стражи и не попала. Традиция! Нас, девочек, жалеют.

Ага. И не уважают. Мы с Моникой посмотрели друг на друга, потерянные и расстроенные до глубины души. Не получать ей высокую зарплату наравне с братом. Столько сил, упорства и все даром. А я…

— Мне нужно немного побыть одной, обдумать, — хрипло сказала я. Неужели все плакаты с гордыми Стражами, мужчиной и женщиной, стоящими рука об руку против порождений Хаоса — просто ложь? А как же знаменитые выпускницы? Или они все из вспомогательных служб?