– В последнюю минуту перед отходом поезда все поменялось.

– Это что же, выходит, моей Лидии здесь нет? – сказал задрожавшим голосом князь.

– Как видите, нет, – ответила генеральша. – Но вместо того, чтобы причитать, вы лучше извинились бы перед мадам Бланшар! Или у вас считается нормальным врываться к кому-либо, не говоря при этом ни слова?

– Не давайте уроков вежливости князю Каланчину! Он принесет их, но разве вы не видите, что он оторопел от восхищения, Мадам красива, как пэри с волжских берегов! – восторженно произнес он. – Я очень опечален, что напугал вас, мадам, но я безумно влюблен в мою обожаемую Лидию, хотел бы жениться на ней, чтобы она жила как королева... построить замок для нее, бросить состояние к этим маленьким ножкам, а она, моя обожаемая Лидия, предпочитает всему этому маленький жалкий театришко... Уехала, даже не поцеловав на прощание!

Его безутешное горе было настолько искренним, что Орхидея почувствовала, как в ней поднимается теплая волна симпатии к этому белокурому великану, лицо которого, несмотря на его усы и бакенбарды, было открытым и правдивым, словно лицо ребенка.

– Любовь – чувство сложное, – сказала она ласково.– Порою очень трудно сказать, отвечают вам взаимностью или нет...

– Лидия говорила, что любит Григория! Но в чем же тогда дело?

– Если вы ей предлагали драгоценности и меха, – вмешалась мадам Лекур, – ей трудно было говорить вам что-либо иное. Сколько вам лет, князь?

– Двадцать восемь. А почему вы об этом спрашиваете?

– Да потому, что уже пора разбираться получше в женщинах, особенно в тех, что выступают на парижских подмостках. Они ветрены, корыстны, как правило, и очень дорожат своей свободой. На вашем месте я бы попыталась найти другую даму сердца. Для вас это не должно составлять труда...

– О нет, такую очаровательную, как она, трудно!

– Так попробуйте! Париж кишит красавицами. И потом, мои годы позволяют мне это сказать, вы интересный юноша. Может быть, чересчур темпераментный, но...

– Если вы позволите, мадам, – прервал ее начальник вокзала, начавший нервничать из-за этой неожиданной задержки, – я бы предпочел, чтобы мы покинули поезд и продолжили обсуждение возникшего дела у меня в кабинете. Средиземноморский экспресс и так уже опаздывает, а он, как гласит его название, все-таки экспресс, а не черепаха, и должен уже отбыть...

Пока Пьер Бо и начальник поезда давали свидетельские показания уполномоченному службы безопасности при вокзале Лион-Перраш, с поезда были высажены князь и его мохнатый казак, бывший, по всей вероятности, немым, ибо за все время он не проронил ни единого словечка. Генеральша Лекур дала свою фамилию и адрес на случай, если потребуются ее свидетельские показания. Орхидее пришлось сделать то же самое. Затем, так как ее купе теперь было свободно, она выразила желание вернуться туда, а не создавать дополнительные неудобства своей новой знакомой.

Старая же дама, обращаясь к проводнику, взяла его за руку и сказала: «Вам, наверное, сейчас хотелось бы чего-нибудь ободряющего. Когда этот сумасшедший поезд, наконец, тронется, принесите нам чего-нибудь, Пьер...