И несмотря на все ее горе, Мелани хорошо понимала решение деда. Это так походило на его характер, на весь его жизненный путь! Порой по ночам, тревожась об Антуане, Мелани вдруг ощущала, что дедушка находится где-то рядом с нею и что он еще придет к ней. Среди жителей островов Молен и Уэссан рассказы о шхуне с красными парусами встали в один ряд с легендой о «Летучем голландце» и прочих кораблях-призраках. Ну а юный Франсуа Лоран внес дедушку в свой личный пантеон, где поставил его рядом с волшебными королями, рыцарем Баярдом и самим Наполеоном.

Сидя напротив своего мужа, Мелани поймала его обеспокоенный и одновременно полный нежности взгляд и поняла, о чем он сейчас думает. Она улыбнулась в ответ, одновременно предлагая своему гостю отведать миндальный пирог. И тогда, ободренный улыбкой жены, Антуан как бы невзначай сказал:

– Итак, межокеанские поездки возобновились... Между прочим, две недели назад возвратилась мадам Лекур…

Новость застигла Пьера Бо врасплох. Он напрягся и побледнел. Эта эмоциональная вспышка не ускользнула от глаз его друзей. Стараясь говорить бесстрастным тоном, Пьер спросил:

– Она что, была в Америке?

– Да. Она находилась там с самого начала войны. Мы с Мелани думаем, что тебе будет интересно с нею поговорить. Кстати, она приняла приглашение провести Рождество с нами, она приедет завтра... Еще кофе?

– Нет... Нет, благодарю, – машинально ответил Пьер. – От кофе я могу не заснуть... Если не возражаете, я сейчас пойду отдохнуть.

То был для него единственный способ сдержать себя, не выплеснув на друзей массу тут же возникших в его голове вопросов. Для Пьера мадам Лекур символизировала последнюю связь с той, воспоминание о которой никогда не изгладится из его памяти, но имя которой он не решался произносить даже про себя.

Он поклонился Мелани и позволил Антуану проводить себя по лестнице к спальне. Оба друга молча поднялись по массивным каменным ступеням, и лишь у дверей спальни Антуан нарушил молчание:

– Я догадываюсь, о чем ты хотел меня расспросить, но было бы слишком жестоко лишать мадам Лекур удовольствия передать тебе свежие новости... Так что извини меня и спокойной ночи!

В противоположность собственным опасениям, Пьер проспал эту ночь так хорошо, как давно уже отвык спать. Сказывалась и усталость от долгого пути, и свежесть провансальского воздуха, и особая, прозрачная тишина сельской ночи, столь отличная от давящей тишины со звуком приглушенных шагов, царящей в госпиталях. Утром он почувствовал себя возрожденным, даже помолодевшим. С непонятным ощущением счастья в душе он пробудился в залитой солнцем комнате и резво сбежал по лестнице в кухню, где стоял аппетитный запах крепкого кофе. Там была только Виктория, но, судя по единственному прибору, приготовленному на столе, она его ожидала.

– Кажется, я оказался большим соней, – шутливо извинился Пьер. – Наверно, уже поздно!

– Поздно бывает только для детей! Вот я угощу вас сейчас горячей булочкой, – торжественно объявила Виктория, доставая из печи румяные запеченные хлебцы.

– А где все остальные?