– Как он себя чувствует? – спросил Россети.

– Думаю, конец уже близок, но сейчас он находится в полном сознании, и дух его тверд. Тем не менее, постарайтесь его пощадить... Он не заслуживает таких мук.

И, не в силах больше сдерживаться, она зарыдала в объятиях Орхидеи. Тем временем два полицейских подошли к Аделаиде и, взяв ее за руки, подняли из кресла. Она не проявляла ни малейших признаков сопротивления. Наоборот, она им улыбалась!

Часом позже вся компания собралась в салоне генеральши на Ривьера-Плас. Орхидея, Лартиг, комиссар Ланжевен попивали кофе с коньяком, слушая рассказ о том, как мадам Лекур встретилась с Анри Бланшаром. Инспектор Пенсон по просьбе Орхидеи отправился на борт «Робин Гуда», чтобы распорядиться отозвать ее багаж и прекратить терзания лорда Шервуда, не знавшего, то ли ему ждать дальше, то ли поднимать якорь.

На глазах мадам Лекур только что высохли слезы. Тем не менее она уже взяла себя в руки и хорошо поставленным голосом рассказывала:

– Анри уже давно понимал, что Эдуард не является его сыном. К этой мысли его подвело сходство между Эдуардом и его настоящим отцом. В конце концов он добился от Аделаиды признания, но это произошло уже после того, как на свет появился Этьен, так что он предпочел не поднимать скандала, который мог плохо отразиться на будущем обоих мальчиков. К тому же, он искренне любил обоих, не делая различия между ними и гордясь этим. Это помогало ему забыть о том, насколько он несчастлив в любви и как ему тяжело жить рядом с этой... Думаю... он даже начал испытывать к ней отвращение, после того как заметил, что она проявляет куда больше материнских чувств по отношению к Эдуарду, чем к своему собственному сыну, которому она постоянно демонстрировала свое презрение и раздражение. Это вызвало целую серию тяжких семейных сцен. Они стали особенно отвратительны после того, как Эдуард вырос и стал мужчиной, а Аделаида начала испытывать к нему чувства Федры к Ипполиту.

– То есть попросту, приемная мать влюбилась в него, – пояснил Лартиг Орхидее, которая никогда не читала Расина.

– Какой ужас! – воскликнула шокированная Орхидея. – Неужели такие вещи случаются?

– Это тем более вероятно, что Эдуард был для нее вовсе не сыном, а лишь племянником, – возразила генеральша. – Чтобы избавить его от домогательства своей супруги, Анри побудил Эдуарда избрать карьеру дипломата. Конечно, он страдал, когда сыну пришлось уехать в Китай. Но он правильно счел, что тысячекилометровое расстояние будет наилучшей гарантией от любых семейных неурядиц.

– Ясно, что известие о вашем браке произвело эффект разорвавшейся бомбы, – продолжала генеральша. – Аделаида, оскорбленная в своих нежных чувствах, а равно и в надеждах, которые она возлагала на блестящую дипломатическую карьеру Эдуарда, решила во что бы то ни стало наказать его. Анри, к тому времени уже больной, фактически предоставил жене свободу. Он был слишком изнурен борьбою с ней, длившейся более тридцати лет. Правда, он отдал своему нотариусу секретные распоряжения о том, чтобы за Эдуардом были сохранены все наследственные права.