– Так, значит, у тебя нет заблуждений относительно твоих прежних друзей? – сказал фра Игнасио с кривой усмешкой на тонких губах. – В таком случае мне не удастся избавить тебя от божьего суда. Единственный человек, который может сделать это, – ты сама.

– Я?

– А кто же еще? Достаточно самого малого: признаться передо мной, прямо здесь, что ты ложно обвинила… – возможно, причина тому твое глубокое горе – эту бедную женщину. Видишь, я стараюсь понять тебя! Вспомни, она ухватилась за мое предложение подвергнуть вас жестокому испытанию как за какой-то шанс. Значит, она, безусловно, невиновна… Признайся, что ты ошиблась, и я сделаю так, что все здесь успокоится…

– Если я соглашусь, то что со мной станет потом? – Фьора даже не подумала о расставленной ловушке.

– Сначала ты поживешь в монастыре, на попечении матери Маддалены. Это мера предосторожности, поскольку ты сама убедилась, что ты уже никто в глазах наших добрых флорентийцев. Тебе не удастся владеть состоянием твоего отца: это слишком большой лакомый кусок для Лоренцо Медичи. Ты будешь унижена, выброшена на улицу…

– Разве я обязана здесь оставаться? Я уеду из Флоренции!

– Да, ты покинешь Флоренцию. Когда горячие головы немного поостынут и страсти улягутся, я переправлю тебя в Рим, где, по моей просьбе, тебя примет Его Святейшество. Ты сможешь выбрать между хорошим монастырем и работой у какой-нибудь благородной дамы. У племянницы папы, например, – Катарины Сфорца… Она, безусловно, по-доброму отнесется к молодой особе, которую Медичи обобрали и бросили на произвол судьбы.

Дружеский тон испанского монаха сначала сбил Фьору с толку. Она не сразу поняла, почему он так старается, чтобы она отказалась от своего обвинения. Но вдруг ей все стало ясно! Брат Игнасио прибыл во Флоренцию, чтобы следить за Лоренцо и Джулиано де Медичи. Ему нужно было выдвинуть против них обвинения, и в этой игре он решил использовать ее как пешку.

Фьора была далека от политики. Однако она знала, что Сикст IV был заклятым врагом Медичи. Он хотел отдать Флоренцию своему племяннику Джироламо Риарио, мужу Катарины Сфорца. Поэтому папа собирал вокруг себя всех врагов господина вожделенного города. Фьора, безусловно, встретит в Риме Франческо Пацци. Говорили, что папа интересуется его денежными делами. Франческо переправил в Рим, с благословения старого Джакопо, большую часть семейного состояния. Иеронима будет публично объявлена чистой и невиновной и явится живым укором для Лоренцо, пытавшегося защищать Фьору. Так ему будет нанесено еще одно оскорбление. Безусловно, эта коварная женщина добьется от Сеньории присуждения ей значительной части богатства Бельтрами.

Фра Игнасио беспокоило молчание Фьоры.

– Ну как? Что скажешь? – не выдержал он. – Разве мое предложение не великодушно?

– Думаю, что это весьма великодушно, – вмешалась настоятельница. – Со своей стороны, я согласна оставить тебя здесь. Ты будешь под защитой церкви…

Фьора разглядывала их обоих; у настоятельницы глаза были влажными от умиления, а у монаха отвратительно дергался рот, он то прикусывал губу, то облизывал ее языком. Оба были одинаково неприятны Фьоре.