У Босха еще есть картины «Суд перед Пилатом», «Христос на суде перед Пилатом», «Несение креста» – то есть картины с изображением одного из главных героев эпохи Возрождения и Средних веков, сына божьего. Удивительная вещь! Сын божий у него не такой, как у итальянских художников эпохи Возрождения. Не такой, как у Микеланджело, и не такой, как у других. Он просто слабый человек. Но он – человек. Он отличается от этих масок. Он отличается от этих недолюдей. Это изображение печального и страдающего человека. Быть человеком – подвиг. Быть человеком очень трудно. Жить жизнью осознанной, целенаправленной, жить с болью человеческой – это очень-очень трудно. Это большой подвиг. Это крестный пусть. У Иеронима Босха этот герой совсем не тот, который предъявлен нам эпохой Возрождения или другими художниками. Хотя нидерландская школа очень часто именно так изображает Христа. Упомянутый уже Хуго ван дер Гус, например: в «Алтаре Портинари» слабая-слабая человеческая плоть, которая изображает младенца Христа, прямо на землю он положен, прямо на земле лежит, на каких-то холодных плитках. При взгляде на него пронзает жалость. Становится просто плохо, когда ты смотришь на это. Но ты понимаешь, что он хочет показать, что эта слабая плоть – вместилище могучего духа, необыкновенного духа. Поэтому дело не в том, какая у тебя плоть, а дело в том, что за дух ты вмещаешь в себе, какого духа вместилище ты есть. И это человек. А не тот, который «Сейчас в морду там дам!» или «Всех победю!» Вообще у них представление о героичности немного другое. Оно больше связано с понятием духовного подвига и духовного подвижничества. У них нет гармонического соединения физического и духовного, как у итальянцев. У них нет античного примера. Они скорее вырастают из позднего христианства.

Но вернемся к «Кораблю дураков». В этой одной маленькой картине вы можете увидеть и первичный слой Иеронима Босха, то есть некий рассказ. Всмотреться в эти лица, которые Булгаков описывает сидящими в ЖЭКе и поющими революционные песни. Это одни и те же типажи. Это шариковы, это товарищи Шарикова. Вот они перед вами, недовоплощенные. Вот от них и беды все, от тех, которые за кошками бегают. И им ничто. Они не аморальны, нет, они внеморальны. Они не понимают, что такое мораль. Они вне этого. Если ты аморален – ты специально против морали. А они вне морали. И, конечно, встанет на месте этот самый корабль, который плывет.

По луврской датировке эта картина написана в 1491 году. Был замечательный швейцарский писатель из Базеля Себастьян Брант. Портрет Себастьяна Бранта в технике рисунка сделал Альбрехт Дюрер. Это был очень известный человек. Как всякий художник Возрождения, он был и врачом, и писателем, и гуманистом. Четыре года спустя, в 1495 году, он пишет сатирическую поэму, которая называется «Корабль дураков». Написана ли она под влиянием картины Иеронима Босха? У Бранта главный герой – господин Пфенниг. Миром Босха правит галлюцинация человеческая. Источник всех человеческих пороков – галлюцинация, лжемудрость. Технический прогресс он тоже учитывал в качестве одного из направлений в сторону апокалипсиса. А у Бранта главный герой – господин Пфенниг. Пфенниг – это твердая валюта тогдашнего немецкого северного мира. Сеньор Пфенниг, господин Пфенниг правит всем. Не вот эта галлюцинаторность, которая гораздо более серьезно и емко определяет трагическое начало обездуховленности и внеморальности. Это действительно очень губительно. Но у Бранта все решает господин Пфенниг. Современны ли оба этих художника? Господин Брант, господин Босх? Корабль врос, он не двигается никуда. Все слушают уже не голос высшего разума, мирового разума, а голос господина Пфеннига. И он показывает все картины, следующие в обществе с господином Пфеннигом. Это необыкновенно современные художники.