в разных интерпретирующих программах уверенно показывали одно и то же: североафриканские корни и североамериканскую семью с незначительными погрешностями.

– Что случилось?! – переспросил Мунин. – А то, что мы с тобой, оказывается, родственники.

– Мне сейчас не до шуток. Абсолютно, – рассердилась Ева и оборвала разговор.

Мунин не шутил. Генетический анализ обнаружил у него больше пятисот кровных родственников. Правда, родство было дальним, но что такое несколько поколений для историка?! Зато у круглого сироты возникла целая армия родных!

Сердце Мунина колотилось. Неудивительно, что большинство родственников нашлись в странах Западной Европы и Северной Америки. Там счёт проведённым анализам шёл на миллионы, а программа сравнивала только данные из базы тестов, которых в Восточной Европе сделали намного меньше…

…и в конце таблицы с указанием, сколько его родных в какой стране живут, значилось единственное имя. Самой близкой родственницей Мунина была названа Ева.

– Чего-о?! – не сдержался он, увидав это сообщение в ресторане.

Ева?! Среди миллионов протестированных, среди полутысячи родственников алгоритм выбрал для еврея из России эфиопку, живущую в Штатах?! И пояснил выбор запиской со словечками вроде гаплогруппа R и кроссинговер, которые ничего историку не говорили…

Скриншот с именем и пояснением Мунин отправил Еве. Она тут же перезвонила и смачно сказала по-русски:

– Ты там в Лондоне пьяный? Что за чушь собачья?

– Пожалуйста, не бросай трубку, – попросил историк. – Для меня это очень важно. Я получил результаты анализа ДНК. Два результата. В обоих сказано, что ты моя самая близкая родственница.

Ева выслушала его сбивчивый рассказ.

– Это чушь собачья, – повторила она, – и чья-то очень плохая шутка. Даже если мы правда родственники. А это тоже чушь. Назвать имя родственника без его согласия нелегально. Это может делать только суд. Программы так не работают. Кто тебе это прислал?

Мунин назвал клиники, в которые отправил контейнеры со слюной, и добавил:

– Я понимаю, ты там с Одинцовым… Ладога, дача, всё хорошо, и вам не до меня, но…

– Это было два дня назад, и с тех пор многое изменилось, – прервала его Ева, переходя на английский. – Мне пришлось очень срочно улететь в Штаты. Я сейчас в Майами-Бич… у мистера Вейнтрауба. Одна из клиник принадлежит ему. Подожди, я поговорю с ним и перезвоню тебе.

В ожидании звонка Мунин хотел набрать номер Одинцова, но сдержался. Мало ли, что у них там произошло с Евой? И что вообще могло случиться, чтобы Ева, бросив Одинцова, умчалась в Штаты?! К Вейнтраубу, который должен люто ненавидеть всю их троицу…

Ждать пришлось не слишком долго.

– Ты на громкой связи, – предупредила Ева. – Поздоровайся с мистером Вейнтраубом.

– Здравствуйте, мистер Вейнтрауб, – послушно сказал Мунин.

– Давно не виделись, – проскрипел в ответ старик. – Как дела? Ева уже сказала, что ваш друг Салтаханов убит? Или, может, Одинцов сказал?.. Нет?.. Судя по молчанию, это сюрприз. Почему-то печальные новости приходится сообщать именно мне. Хотя я с удовольствием обсуждал бы что-нибудь приятное. Ваше родство с Евой, например… Ну, про это мы ещё поговорим. И про то, что наш контракт насчёт Ковчега не расторгнут. Просто в него внесены определённые изменения. Я по-прежнему жду, когда ваша троица выполнит работу, за которую назначены большие деньги. Простите за скверную цитату, но это предложение, от которого невозможно отказаться.